не позволяли покидать дом без сопровождения. Возможно, нам удастся узнать правду у Мариеты.
— У Мариеты? — переспросил епископ. — Правда и Мариета — вещи несопоставимые. Но, может быть, другие девушки что-нибудь знают. Позже у нас будет время их расспросить. Девочка, можешь подождать в прихожей. Юсуф пойдет с тобой. — Епископ подождал, пока дети вышли. — А теперь поговорим о собрании, которое состоится сегодня вечером…
Глава семнадцатая
Октябрьский день подходил к концу, неся прохладу и полумрак в уютную гостиную в доме Исаака. Юдифь уже не видела, куда втыкает иглу, и приказала зажечь огонь и внести свечи. К всеобщей радости, близнецы лежали на полу вдали от матери, играя с куклой, деревянным ящиком и резной лошадкой. Весь день они то и дело нарушали покой в доме. Подобно гончим, учуявшим далекую добычу, которые не могут сорваться с поводков, чтобы преследовать ее, дети знали, что за стенами дома, за рекой ярмарка в самом разгаре, а судьба, словно сговорившись с матерью, лишала их этой радости. Юдифь придвинула кресло поближе к огню, а Рахиль, упорно листавшая страницы книги, поставила рядом столик и стул. Между ними горели две яркие свечи.
Книга была написана неразборчивым почерком, но Рахиль уже к нему привыкла и быстро просматривала страницу за страницей, наполненные интересными сведениями, которые тем не менее были бесполезны для ее отца, ищущего травы или вещества, ставшие причиной смерти трех несчастных юношей.
Юдифь отложила работу и посмотрела перед собой. Рахиль подняла глаза и с ужасом увидела свою всегда такую сильную мать усталой и испуганной. Девушка уже собиралась было спросить, что случилось, когда ее внимание привлекла фраза на предыдущей странице. Рахиль еще раз перечитала эту фразу и весь отрывок целиком, пока не дошла до начала описания. Нахмурившись, она покачала головой и заставила себя вновь перечитать его, медленно и вдумчиво, чтобы убедиться, что поняла каждое слово. Рахиль разочарованно отодвинула книгу. Как и все найденное ею, этот отрывок кое-что объяснял, но там не было того, чего они все искали.
— Мама, где отец? — спросила она.
— Если ты не знаешь, Рахиль, — раздраженно ответила мать, — то откуда нам всем знать? Он почти ничего не съел за обедом, взял Юсуфа и вышел за ворота. Не говоря ни слова. — Юдифь снова взялась за работу. — А почему ты спросила?
— Я нашла кое-что в книге и хотела у него спросить, вот и все, мама. Описание очень мощного травяного средства. И я понятия не имею, где он, если только… — Внезапно Рахиль поняла, что не сможет рассказать матери про девочку-мусульманку, не упомянув при этом Ревекки, и замолчала.
— Что только?
— Только он очень спешил, мама, как будто у него было много дел, — ответила Рахиль, и это была правда. — Он не будет против, если я пойду в его кабинет и возьму другую книгу? Думаю, в ней есть больше об этом средстве, но книга слишком большая и тяжелая, чтобы нести ее сюда.
— Возьми это с собой. — Мать пододвинула к ней трехрожковый канделябр. — Ты испортишь глаза чтением.
— Да, мама.
— Мне надо заняться ужином, — сказала Юдифь, откладывая вышивание.
— Мама, Наоми сделает все, что нужно. Отдохни. У тебя усталый вид.
Юдифь удивленно взглянула на дочь.
— Что за странные вещи ты говоришь. Я не больна, моя милая. Зачем мне отдыхать? — И она поспешила на кухню.
Понс Мане решительно шел по узкой улочке вдоль реки. В правой руке он нес фонарь, а на левом плече — маленький деревянный сундук. У поворота дороги он увидел дом и остановился: последний раз, выходя через эту знакомую дверь Мариеты в Сан-Фелью, он был тощим наивным юнцом без гроша в кармане. Дом тогда принадлежал некоей Ане, Мариета еще была девушкой, а Понс ввязался в постыдное и злополучное приключение благодаря своему старшему брату. Даже теперь при воспоминании об этом его щеки горели, и он изо всех сил старался его забыть. Понс легко толкнул ворота. Они беззвучно отворились. В темноте беспокойно зашевелилась лошадь или мул.
На некотором отдалении за Понсом молча шли два человека, высокий и маленький, их мягкие кожаные башмаки почти не издавали звука на мощеной улице. Они не обратили внимания на дородного господина, распахнувшего ворота в дом Мариеты, и вошли во двор со стороны кухни с уверенностью завсегдатаев, и вскоре исчезли из виду за следующим поворотом. Тут парочка остановилась и принялась ждать, прислушиваясь. Через несколько минут они вернулись, держась как можно ближе к стене, и подошли к воротам дома Мариеты, распахнули их и вошли. По земле зацокали подковы, тихонько заржала разбуженная лошадь. Но вскоре она опять заснула, и во дворе воцарилась тишина.
Юсуф, а низенький человек на самом деле оказался мальчиком, направился к двери, распахнул ее и вошел в дом. В конце коридора, в круге света от фонаря, он увидел темную тень купца. Исаак следовал за своим учеником, осторожно прикрывая за собой дверь. Засов щелкнул еле слышно, но и этот звук заглушили тихие шаги Понса Мане. Юсуф шагнул влево, откинул занавеску, ведущую в кладовку, и провел за собой Исаака. Шаги замерли, и теперь они слышали только свое приглушенное дыхание.
— Почему вы закрыли дверь, господин? — прошептал мальчик.
— Они могут почувствовать ветер с улицы. А теперь молчи.
Исаак и Юсуф молча ждали, не двигаясь, три или четыре долгие минуты, пока не услышали звук. Затем голос вдалеке позвал:
— Сюда, господин Понс. Мы готовим комнату.
Юсуф выглянул из-за занавески. В конце длинного коридора в слабом отблеске фонаря на лестнице, ведущей на верхний этаж, он успел заметить край плаща. Встав на цыпочки, он шепнул на ухо хозяину:
— Это голос Гиллема, господин. Понс поднимается по лестнице в конце дома. Я вижу отблеск его фонаря.
— Тогда идем туда. По-моему, тут есть другая лестница.
— Да, господин. Прямо напротив нас. Откуда вы узнали?
— Даже Мариете иногда нужен врач, Юсуф, — шепнул Исаак. — Ты видишь, куда идти?
— Нет, господин, слишком темно.
— Тогда следуй за мной. — Исаак отдернул занавеску и двинулся вперед, на ощупь касаясь грубых каменных стен, пока его ноги не коснулись нижней ступени винтовой лестницы. В дальнем конце коридора еще был виден свет от фонаря Понса: без него дом был бы погружен в полный мрак.
На полпути их остановил шум, от которого у Юсуфа по спине побежали мурашки. Это был глухой удар, отчетливый звук тяжелого предмета, ударившего по человеческому телу, после чего последовал грохот. На черепичный пол упало что-то деревянное или даже металлическое. Слабый свет задрожал и исчез. Исаак остановился и положил руку на плечо ученика.
— Свет есть? — прошептал он.
— Нет, господин.
— Тогда подождем здесь, у двери. Тут мы вряд ли попадем в ловушку. Давай устроимся на лестнице.
Примерно в то же время, когда Понс Мане покинул свой дом в южной части города и направился на север в Сан-Фелью, человек, облаченный в черный плащ и надвинутую на глаза шляпу, подошел к стражнику у северных ворот города.
— Господин, — произнес он грубым, уверенным голосом, — следуйте за мной.
— А почему это я должен оставить свой пост и идти за тобой, дружище?
