держали специально для него, упал ничком на просторную удобную кровать и мгновенно заснул.
Когда колокола позвонили к Вечерне, он вышел из здания умытый, переодевшийся и выглядевший вполне респектабельно. В голове он прокручивал список нотариусов, которых его люди уже посетили.
— Нет, милорд, — сказал первый. — Вы, разумеется, не первый, кто интересуется вдовьей частью наследства доньи Серены. Не далее, как сегодня утром некий клерк в поношенном платье спрашивал о нем у моего помощника. Но нотариус не болтает о делах своих клиентов. Это не та тема, которую я стал бы обсуждать даже со знакомыми мне людьми.
Поскольку Улибе знал немало нотариусов, которые как раз этим и занимались, на него эта тирада впечатления не произвела.
— Мне нужна информация именно о той загадочной личности, которая интересуется делами моей семьи. Был ли тот поношенный клерк первым?
— Нет. Недели три или, возможно, четыре назад приходил другой клерк с теми же самыми вопросами. Но ответ он получил точно такой же. Я не имел чести составлять акт установления семейной собственности для доньи Серены и — не могу вспомнить второго имени, которое он назвал.
— Но вы точно помните, что имя женщины было донья Серена?
— Моя последняя возлюбленная жена носила это имя, — натянуто произнес нотариус. — Я его никогда не забуду.
— Мне жаль, что я невольно навеял вам столь печальные воспоминания, сеньор, — сказал Улибе. — А не помните ли вы, как выглядел тот первый клерк?
— Там и говорить не о чем. Клерк как клерк. Совершенно обычный.
Он сказал, что его нанял нотариус из Жироны, чтобы разузнать, существует ли такой документ. Его хозяину сообщили, что именно я его составлял. Его ввели в заблуждение.
Второй нотариус отсутствовал в своей конторе с утра. Несомненно, он решил что не стоит возвращаться к работе после обеда жарким августовским днем.
Выяснилось, что третьего нотариуса посетил кто-то другой.
— Нет, милорд, — сказал он. — Ко мне приходил не клерк. Это был благородный человек. Эта донья Серена приходилась ему кузиной. Несколько лет назад она умерла, а документы, относившиеся к ее доле в семейной собственности, были утеряны. Похоже, речь идет о значительном состоянии. И этот человек разыскивал тех свидетелей, чьи имена стояли на документах, и любую другую информацию, относящуюся к этому делу.
— Вы предоставили ему то, о чем он спрашивал?
— Конечно, нет, милорд. Я спросил у него, оставила ли эта дама завещание, а он ответил, что завещание было составлено еще во время первой вспышки чумы — из страха, что она может умереть. И она действительно умерла именно от чумы, так же, как и ее нотариус, а документы пропали. Некий дальний родственник, рассказал этот господин, заявил, что он нашел свидетелей, которые заверяли завещание, и они якобы утверждают, что все состояние отписано ему, но вряд ли это соответствует действительности.
— Это он вам все рассказал? — спросил Улибе.
— Бедняга, — сказал нотариус. — Он занялся трудным делом и, думаю, он просто облегчил душу, когда выложил мне все подробности. Он надеялся, что именно я составлял акт установления семейной собственности, поскольку дама из Барселоны, и поэтому у меня есть условия этого акта. Если бы я его действительно составлял, — добавил он, — у меня были бы соответствующие записи, но их нет. Думаю, милорд, вы были поражены, узнав, у какого количества людей дела в таком же плачевном состоянии в результате эпидемии чумы, которая продолжает осложнять нашу жизнь даже сейчас, когда, как мы все надеемся, она уже позади.
— Никогда не думал о чуме с такой точки зрения, — признался Улибе.
— А у вас, милорд, что за интерес в этом деле?
— Мне пришлось побеспокоить вас в интересах единственного ребенка этой дамы, — сказал Улибе. — Как я понимаю, как только будут точно установлены права доньи Серены на эту собственность, она будет принадлежать ребенку, вне всяких сомнений.
— И оба загребущих кузена останутся ни с чем, — сдавленно хихикнул нотариус. — Возможно, мой посетитель не знал о существовании ребенка. Это сын?
— Да, — ответил Улибе. — Рожденный в законном браке.
Последний в тот вечер нотариус обитал в районе, слишком близком к гавани, вряд ли у него могли быть документы, относящиеся к значительной семейной собственности, но юный агент, которого Улибе посылал сюда ранее, рассказал, что таинственный незнакомец тоже наведался в эту контору, и, по его мнению, небольшое количество серебра могло расположить помощника здешнего нотариуса к дружеской беседе.
Комната, в которой оказался Улибе, была маленькой, темной, жаркой и душной. Сам нотариус отсутствовал, да и его помощник выглядел так, словно тоже предпочитал находиться в любом другом месте.
— Хозяин уже ушел, сказал он. — И я тоже ухожу. Приходите завтра.
— Ну и хорошо, — радостно отозвался Улибе. — Но вечер душный, а горло пересохло. Не покажете ли вы мне место, где мы можем посидеть за кувшином вина? Что-нибудь получше того уксуса, который мне подали сегодня на обед.
— Вы меня приглашаете? — спросил тот.
— Да. На вино и ужин, — ответил Улибе. — Поэтому при выборе места примите во внимание кухню. — Он вытащил туго набитый кошель и легонько подбросил его, чтобы продемонстрировать звон монет.
— Конечно, сеньор, — сказал тот. — Мой хозяин не настолько щедр, чтобы я отказался от хорошего ужина, который мне предлагают.
— Отлично. В такой вечер не стоит сидеть в конторе. Поскольку юноша сообразил, что Улибе не искал заведения, в котором предлагают свои услуги молодые женщины, он отвел его в приятное местечко, над которым витал соблазнительный аромат жарящихся свежих сардин. Улибе заказал кувшин лучшего вина, блюдо сардин и множество других кушаний, а первую чашу поднял за своего гостя.
— Итак, — сказал он, — подтолкнув три серебряные монеты в его сторону, — давайте поговорим.
Помощник нотариуса взглянул на деньги, потом поднял глаза на Улибе.
— О чем? — осторожно спросил он.
— О человеке, который приходил к вашему хозяину две-три недели назад, и который искал документальное свидетельство об установлении семейной собственности, или же брачного контракта, относящегося к замужеству некоей доньи Серены из Барселоны.
— Что именно вас интересует? Его внешность?
— Начнем с этого.
Помощник нотариуса описал обычного с виду человека, довольно хорошо одетого.
— Похож на купца, — сказал молодой человек, — который относится немного небрежно к своей одежде. Возможно, он просто был стеснен в средствах. Трудно сказать что-либо более определенное.
— Его имя?
— Вряд ли его, — ответил помощник. — Он назвался Робером де Фенестресесом, но когда я обратился к нему как к дону Роберу, он не отреагировал. Даже не заметил, по-моему.
— Очень любопытно.
— Мне тоже так кажется, — заметил молодой человек. — Он интересовался всем, что у нас есть в отношении Серены де Фенестрес. Он представился ее близким родственником, да и кем еще он мог представиться? Хозяин сказал ему, что составлял акт установления семейной собственности для дамы по имени Серена. Фамилию ее он точно не помнил. К этому моменту он выпил слишком много вина — не такого хорошего, как это, должен заметить, — и память уже не работала достаточно хорошо. Вроде бы он действительно составлял такой акт два года назад для какой-то Серены. Но речь шла не о том браке, которым интересовался этот Робер.
