большую часть утра помогала там невестке. Вскоре к ним за обеденным столом присоединился Давид. Последним пришел Иаков.
— Где ты был? — спросила его жена, снова принявшая смятенный вид.
— Во дворце, — ответил он. — Ухаживал за весьма особенной пациенткой.
— За собачкой принцессы? — спросил Юсуф, силясь подавить смех.
— Прошу тебя, не насмешничай над моим мужем за то, что он оказывает услугу принцессе, — довольно резко сказала Руфь. — Они с сестрой проводят много времени в Перпиньяне, и Констанса значительная персона в этом городе.
— Прошу прощенья, сеньора Руфь, — смиренно ответил мальчик. — Я не собирался выказывать недостаток уважения к принцессе или к вашему мужу. Как себя чувствует собачка? Я знаю, что сломанная лапка дело серьезное.
— Юсуф, это не лошадь, — сказала Ракель, — чтобы убивать ее, если она сломает ногу.
— Кем бы она ни была, — сказал Иаков, — ты, Исаак, своими искусными пальцами отлично вправил ей перелом. Глаза у нее блестят, и она почти все время пытается удрать из комнаты своей хозяйки. Я очень надеюсь, что она поправится. Ее королевское высочество очень благодарна. Она спрашивала меня о больной придворной даме.
— Тебя можно поздравить, — сказал Исаак. — Ясно, что принцесса чувствует себя спокойно в твоем присутствии. Ракель, мы приготовились к отъезду?
— Да, папа. Наша коробка и узлы на маленькой телеге. Мулов и кобылу Юсуфа вывели из конюшни. Как только будем готовы, можно трогаться в путь.
— Тогда пошли, — сказал Исаак. — Только я сперва хочу попрощаться с доном Арнау и его супругой.
— Сейчас присоединюсь к тебе, папа, — сказала Ракель, задержавшаяся, чтобы поговорить с хозяйкой. — Надеюсь, у Давида и Бонафильи будет все хорошо, — прошептала она.
— Посмотрим, — спокойно ответила Руфь. — Она была на кухне со мной и кухаркой, стараясь узнать, как мы все там делаем. Кухарка, судя по всему, находит помощь Бонафильи несколько раздражающей, но моя новая сестра уже научилась готовить блюдо из риса, которое Давиду очень нравится. И Давид сказал мне, что не мог выбрать лучшей жены. Когда я спросила, почему, он ответил, что у нее есть большинство качеств, нужных хорошей женщине, и честная скромность. Я бы не подумала этого о ней, а вы?
— Кажется, она многое поняла по пути сюда, — сказала Ракель. — До этого она нигде не бывала, кроме отцовского дома, — и побежала к кушетке дона Арнау до того, как Руфь успела бы еще что-то сказать.
С прощаниями было покончено, и процессия, значительно меньше прибывшей из Жироны, наконец, подъехала к воротам гетто, а потом города. Слуга Аструха правил телегой, к которой были привязаны двое вьючных мулов; Лия и Хасинта сидели позади него на коврах, постеленных поверх толстой соломенной подстилки, чтобы смягчать тряску. Ракель вела отцовского мула и правила своим, Юсуф ехал на своей кобыле, она нетерпеливо приплясывала, потому что оставалась почти без движения с тех пор, как они приехали в город.
Настроение у Ракели значительно поднялось, когда они миновали дворец и двигались к густому лесу девесы его величества. Солнце светило; ничто им, как будто, не могло препятствовать.
— Папа, как думаешь, далеко мы сегодня уедем? — спросила она.
— Не терпится, дорогая моя? — спросил ее отец.
— Да. Хочу домой.
— В двух часах езды от Кольиура есть приличная, довольно комфортабельная гостиница. Если все будет хорошо, думаю, при такой скорости подъедем туда к закату.
— Папа, это будет замечательно. Не люблю езду после заката. Не чувствую себя в безопасности.
— Значит, дальше гостинцы сегодня не поедем. На этой части дороги все должно быть спокойно.
Заслышав топот скачущей сзади галопом лошади, все свернули к обочине, освобождая путь всаднику. Но тот не воспользовался этим, а замедлил ход. Когда поравнялся с ними, его лошадь шла шагом.
— Вы сеньор Исаак, врач из Жироны? — спросил он.
— Да, сеньор, — ответил Исаак.
— Я от епископа Перпиньяна. Он велел мне передать этот документ вам в руки.
Посланец сунул свиток пергамента в его расставленные пальцы.
Врач провел по свитку рукой, определяя размер, а потом сунул его за борт камзола.
— Спасибо, сеньор. Епископ Жироны будет очень благодарен.
И принялся искать в кошельке монету, чтобы вознаградить посланца.
— Его преосвященство предложил нам ехать вместе, — сказал посланец. — Я держу путь в Фигуэрес. Хоть я и вооружен, в группе безопаснее, чем одному.
— Превосходно. Наш сопровождающий, который правит телегой, тоже вооружен толстым посохом и кинжалом. С вами двумя и Юсуфом, у которого при себе меч, мы будем в безопасности.
Гостиница была не лучше и не хуже, чем большинство вдоль этой оживленной дороги. Женщинам удалось получить для себя комнату с двумя кроватями, одна досталась Лие, поскольку у нее были пышные пропорции, другая Ракели с Хасинтой, и у всех была возможность спать. Исаак и Юсуф разделили комнату с двумя другими путниками; слуга и посланец спали на толстой соломенной подстилке в телеге под толстым парусиновым тентом, прикрепленным к четырем столбикам по углам. Таким образом они избежали хлопотных поисков места внутри и могли приглядывать за животными.
Поутру желания задерживаться в гостинице у них не было. Они позавтракали хлебом и сыром и тронулись в путь до восхода. День был солнечным; с моря дул свежий ветер, и подгонять хорошо отдохнувших животных не требовалось.
— Папа, сколько проедем сегодня? — спросила Ракель.
— Я планирую ехать до обеда, немного отдохнуть и быть в Фигуэресе задолго до захода солнца. Друг Аструха, сеньор Вениамин, приглашал нас провести эту ночь у него. Надеюсь, нам это удастся.
Ракель почти весь день была погружена в свои мысли. Они въехали в Фигуэрес задолго до того, как колокола зазвонили к вечерне, получили возможность в удобстве и покое смыть дорожную пыль, а затем великолепно поужинать.
Глава двадцать вторая
Вскоре после обеденного часа, в самое спокойное время дня, путники миновали мост через реку и подъехали к северным воротам города.
— Ой, папа, — сказала Ракель, — какая красота.
— Ты о воротах, дорогая моя? — спросил ее отец. — Насколько я их помню, ворота были крепкими, хорошо построенными, но не предметом любованья. Они изменились?
— Я не о них, — раздраженно ответила Ракель. — Мы дома.
— Да. И я тоже очень рад этому, — сказал он.
— Не заедешь по пути к его преосвященству? — спросила Ракель.
— Судя по тишине в городе, его преосвященство вряд ли поблагодарит меня, если я его сейчас потревожу. Поедем прямо домой, узнаем, как там твоя мама.
Юдифь, сидевшая во дворе, ожидая их, поднялась при стуке копыт о мостовую и подошла к воротам. Сжала обеими руками руку мужа.
— Исаак, я не ожидала вас так скоро, — сказала она. — Вы ели? — Чуть помолчав, спросила: — Кто это?
— Мы неслись, как ветер, любимая, Я так по тебе соскучился, что мы слезли с мулов только на то время, чтобы поесть, — сказал Исаак. — Но поели. А это, дорогая моя, Хасинта. Тебе нужна умная, хорошая, честная маленькая служанка. Мы нашли ее тебе в Перпиньяне.
