Глава третья
ГРАНАДА. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
1
В течение семидневного плавания под посольским флагом в Гранадский эмират Юсуфу на судне было нечего делать. Хотя оно шло вдоль береговой линии, смотреть было не на что, кроме тусклых очертаний берега время от времени по правому борту. Члены валенсийской делегации в плохую погоду расходились по каютам, в погожие дни вели друг с другом серьезные дискуссии. Юсуф в течение нескольких дней стоял, перегнувшись через борт, им овладевали то скука, то дурные предчувствия, однако к месту назначения они как будто не приближались.
Несмотря на долгие часы наблюдения, когда раздался крик впередсмотрящего, Юсуф спал. От крика он внезапно проснулся, сердце его колотилось, желудок сводило. Мальчик вылез из подвесной койки и оделся в потемках насколько мог аккуратно. Когда вышел на палубу, увидел на фоне более светлого неба смутные очертания горизонта. День едва занимался. На суше первые птицы, очевидно, начинали шевелиться перед тем, как нарушить ночную тишину; в море небо начинало светлеть на востоке, и звезды одна за другой гасли.
— Мы почти на месте, — сказал младший судовой офицер из Валенсии, с которым Юсуф делил каюту.
— От берега до города далеко? — спросил мальчик.
— Ты ведь сам из этого города, — сказал офицер. — А я там ни разу не бывал.
— Я семь лет не был в нем, — сказал Юсуф. — И уезжали мы оттуда по суше.
— Не люблю сухопутных путешествий, — сказал офицер с высоты жизненного опыта пятнадцатилетнего. — Буду держаться судна. Однако, думаю, туда день или два быстрой верховой езды.
— Надеюсь, посол знает дорогу, — сказал Юсуф.
— Вас встретят, сказал офицер. — В порту будет ждать толпа стражников и разодетых чиновников, чтобы сопровождать вас в город. А я буду сидеть здесь, пока остальные члены делегации не вернутся. Меня даже не отпустят на берег, такой уж я невезучий, — проворчал он и отправился по своим обязанностям.
Юсуф обдумывал эти сведения с некоторым беспокойством. Одернул надетый в дорогу камзол и принялся энергично отряхивать его руками от пыли и грязи. Это не помогло. Он понимал, что больше похож на обедневшего ученика, чем на члена правящего двора. Любого правящего двора. И висящий на боку меч отнюдь не гармонировал с его невоинственной одеждой. В его сундуке где-то в трюме была одежда получше, но найти сундук сейчас было невозможно.
Он подумал, приведут ли для него лошадь. Он с дурными предчувствиями оставил свою кобылку в королевских конюшнях в Барселоне, чтобы побыстрее вернуться в Жирону. Его близкий друг, сержант, сказал, что хотя никто не будет возражать против ее перевозки в Гранаду, она будет плохо чувствовать себя в плавании, и если оно будет слишком долгим или море слишком бурным, может не выжить. «Оставь ее, — сказал Доминго, — как залог, что вернешься хотя бы повидаться с нами. И может, в следующий раз поедешь в Гранаду по суше».
И если не приведут лошадь, Юсуф надеялся, что для него там будет хороший мул. Он представлял себя в хвосте процессии, едущим на вьючном осле до Гранады.
Юсуф подумал, что его родные будут ждать, что к ним вернется придворный из дворца Его Величества, и удивятся его бедному, секретарскому виду. «Если только у меня есть еще родные», — мысленно добавил он и удержал нахлынувшие слезы.
— Прошу, — пробормотал он ветру, дувшему в борт судна, — пусть они будут не все мертвы, пусть еще будут живы Зейнаб и моя мать.
Однако стоя на палубе галеры под флагом посольства арагонского короля, быстро приближающейся к Гранаде, его родине, он вряд ли понимал, кому молится о милости.
Когда судно приблизилось, земля, которая поднималась перед ним, казалась странной, неприветливой, Утесы вздымались из моря, почему-то казавшимся совсем не таким, как в Барселоне. Потом старший помощник отдал команду; боцман повторил ее, и Юсуф, уже опытный в таких делах пошел к офицерским каютам на корме. Матросы, которые спокойно бездельничали, разговаривали, смеялись, изредка занимались мелкими делами, внезапно подскочили на ноги, и поднялся строго управляемый хаос. Паруса были спущены; команда села на весла, и начался медленный вход в порт.
Юсуф пошел в каюту, которую делил с двумя младшими офицерами, и увязал свои немногочисленные пожитки в узел. Он собирался ждать там, в безопасной, душной темноте, пока звук укладываемых весел и удары якорей о воду не дадут ему знать, что они прибыли.
Когда Юсуф отважился выйти, мир был залит серебристым светом, близился восход солнца. Судно стояло на якоре, к нему быстро приближался небольшой флот баркасов. Мальчик подошел к борту понаблюдать за ними, первый баркас сделал четкий поворот и остановился у трапа, один из гребцов поднял взгляд.
— Добро пожаловать в Аль-Андалус, — сказал он с улыбкой.
— Благодарю вас за любезность, — ответил Юсуф, произнося непривычные слова с легкой запинкой. — Я рад оказаться на родине.
Его ответ был встречен одобрительными, веселыми криками и привлек внимание секретаря посла.
— Вы уверены, господин, — негромко произнес он, — что вам следует шутить с простыми матросами теперь, когда вы в родной стране?
— Господин? — переспросил Юсуф и погрузился в молчание.
Путь до Гранады занял столько времени, как предсказывал младший офицер. Сундук Юсуфа с одеждой и книгами, одни из которых подарил Исаак, другие епископ, был надежно погружен на осла, как и сундуки с подарками короля эмиру. Группа была большой. Вместе с Юсуфом ехал посол, знатный дворянин из Валенсии, и его небольшая свита, а также группа придворных из Гранады и их стражники, задачей которых было благополучно сопроводить их до эмирского дворца. Задачей посла было официальное сопровождение Юсуфа, но король доверил ему и другие поручения. Как только они тронулись, посол завел разговор с главой придворных, чтобы не терять попусту времени.
Юсуф ехал рядом с молодым человеком из Гранады, который время от времени странно поглядывал на него.
— Я знаю тебя, — сказал он наконец. — Ты Юсуф ибн Хасан.
— Да, — сказал Юсуф, настороженно взглянув на него.
— Извини, я тебя не помню, но все уверяют меня, что я тебя знаю.
— Значит, я тоже должен тебя знать, — сказал Юсуф. — Но ты кажешься мне незнакомым. Можно спросить, кто ты?
— Кто я сейчас совершенно неважно, — ответил молодой человек с улыбкой, чтобы его слова не прозвучали обидно. — Сегодня важная персона ты. На нашем языке ты говоришь очень странно, — добавил он. — То как ученый, то как простой солдат.
— Там, где я жил, мне было почти не с кем разговаривать на нашем языке, — ответил Юсуф. — Я уже почти забыл его, когда один очень образованный человек помог мне с ним. А обычно, к сожалению, это язык рабов.
— Уверен, его высочество простит тебе любые ошибки в речи. Но, должно быть, в последние семь лет твоя жизнь была очень трудной и интересной. Расскажи, как тебе удалось спастись? Нам всем говорили, что ты убит.
— А тебя послали выяснить, что у меня на уме? — спросил Юсуф. — Я в самом деле тебя знаю?
Тот рассмеялся.
