— Я приведу первого вассала главного старейшины Макино.
Он встал и осторожно вышел за дверь.
Вскоре в комнату шагнул мужчина в строгих серых одеяниях. Он опустился на колени и поклонился Сано:
— Приветствую вас, сёсакан-сама.
— Доброе утро, Тамура-сан, — ответил Сано.
Они были мельком знакомы и относились друг к другу с взаимной осторожностью, что объяснялось враждой Сано и Макино. Сано знал, что Тамура — консервативный самурай, который считает себя не только должностным лицом, но и воином. В отличие от большинства чиновников бакуфу он не пренебрегал воинскими упражнениями. Тамура был жилистый и мускулистый, хоть ему уже и исполнилось пятьдесят. На руках виднелись мозоли и шрамы от сражений. Его черты всегда напоминали Сано резные деревянные маски, которые носили злодеи в пьесах Но: твердые, блестящие выдающиеся скулы, длинный нос с острым, загнутым вниз кончиком, скошенные брови, придававшие лицу суровое выражение.
— Я отвечаю за дела и домашнее хозяйство главного старейшины Макино. — Голос Тамуры — глубокий, дребезжащий и громкий — вполне соответствовал внешности. — В городе нет мужчин — членов клана. Пока они не приедут, мой долг улаживать все дела, касающиеся моего господина.
Сано припомнил слухи, что Макино враждовал со своими четырьмя сыновьями и многочисленными родственниками, которых подозревал в желании отобрать у него власть и ссылал в отдаленные провинции.
— Я еще не успел сообщить сёгуну о смерти главного старейшины Макино, — проговорил Тамура. — Могу я осведомиться, откуда вы узнали эту печальную новость?
— Мне принес ее лакей главного старейшины, — сказал Сано.
Тамура свел брови в осуждении.
— Всем в поместье запрещено распространять слухи до официального объявления.
— У Юро было разрешение от его господина.
Сано начал объяснять. Тамура слушал в явном замешательстве. Хирата с сыщиками наблюдали за ним и Сано, храня настороженное молчание. Сано протянул Тамуре письмо Макино.
— Главный старейшина попросил меня расследовать его смерть.
Читая письмо, Тамура потрясенно качал головой:
— Я ничего не знал.
«Почему Тамура шокирован? — гадал Сано. — Потому ли, что гордился доверием своего господина, а тут вдруг узнал о секретах, которые от него утаили? Или имеются другие причины для беспокойства?».
Быстро восстановив самообладание, Тамура заметил:
— Я знал, что главный старейшина опасался убийц. Однако он умер спокойно, во сне. — Он вернул Сано письмо. — Тысяча благодарностей за то, что почтили желание моего господина. Больше вы ничего ему не должны.
Тамура поклонился и встал, давая понять, что беседа окончена.
Сано показалось, что Тамура слишком торопится его выпроводить. Возможно, у Макино были веские причины не рассказывать первому вассалу о письме. Сано, Хирата и сыщики встали, однако с места не двинулись.
— Я хотел бы сам удостовериться, что главный старейшина Макино не стал жертвой убийства, — заявил Сано. — Пожалуйста, отведите меня к нему.
От возмущения Тамура вытянулся во весь рост.
— Со всем к вам уважением, сёсакан-сама, я вынужден отказать. Официальный осмотр — бесчестье для моего господина.
— Главный старейшина знал, что подразумевает расследование. Он заботился не о чести, а о том, чтобы я выяснил правду.
Сано наблюдал, как злой румянец разливается по блестящим щекам Тамуры. Он прикинул, что Тамура может оказаться первым подозреваемым в деле об убийстве.
— А теперь не проводите ли меня к главному старейшине Макино? — Сано выдержал паузу. — Или вам есть что скрывать?
Глаза Тамуры стали задумчивыми — он соизмерял степень опасности, которую представлял Сано, и настоящий мотив препятствовать осмотру места смерти.
— Сюда, пожалуйста, — решил он наконец. Вежливый поклон и приглашающий взмах руки не могли скрыть презрение.
Пока они шагали по коридору, Сано все больше укрепился в подозрении, что смерть Макино не так уж естественна, как выглядит. Он чувствовал, что нежелание Тамуры сотрудничать — лишь первый камень преткновения на его пути.
Особняк главного старейшины Макино имел ту же планировку, что и другие поместья самураев, с жилыми покоями семьи в центре. В отдельном здании с оштукатуренными стенами, тяжелыми деревянными ставнями и широкой верандой в окружении садов располагались его личные покои. Тамура, Сано, Хирата и сыщики прошли по крытой дорожке мимо низкого кустарника и мшистых валунов на разровненном песке. Снаружи стояли двое стражников. Внутри комнаты обвивал коридор. Тамура отодвинул панель решетчато- бумажной стены, впуская Сано и его людей в просторную комнату, согретую утопленными в пол угольными жаровнями. За широким татами, под фреской с изображением верхушек деревьев на фоне облаков стояла кровать на помосте. Там лежал главный старейшина Макино, укрытый одеялом. Но первым делом внимание Сано привлекли другие люди в комнате.
В изголовье кровати по обе стороны от Макино сидели на коленях две женщины. В ногах скорчился мужчина. Все трое обернулись к Сано, Хирате и сыщикам. Сано они на миг показались клюющими тело стервятниками, чью трапезу прервал хищник.
— Это вдова Макино-сана, — представил Тамура женщину постарше.
Сано прикинул, что ей около сорока пяти, но тонкие черты лица говорили о красоте, которой она некогда обладала. Стройную фигуру облачало платье из дорогого шелка, богато украшенное медальонами. Волосы длинной косой спускались ниже плеч. Женщина поклонилась Сано. Лицо застыло маской горя.
— Это его наложница, — показал Тамура на вторую женщину.
Она была маленькая и очень юная — не больше пятнадцати лет от роду, решил Сано, — но с роскошным чувственным телом. Алое кимоно, разрисованное веселыми зимними пейзажами, выглядело неуместно у смертного одра. На милом круглом личике виднелись дорожки от слез под красными глазами с припухшими веками. Неуклюже кланяясь Сано, наложница прижимала к носу белый платок.
— А это гость дома главного старейшины. — Тамура кивнул на мужчину в ногах Макино.
Гость дома, высокий и проворный на вид, встал на колени и поклонился. Ему шел третий десяток. Одет в простое коричневое кимоно, поразительно красив. Дерзкие блестящие глаза оценивающе уставились на Сано. Строгое выражение мужественного чистого лица не скрывало живость натуры. Намасленные черные волосы завязаны в пучок над выбритой макушкой. Сано показалось, что он видел этого человека раньше, но вот где? Несмотря на прическу, у Сано создалось ощущение, что перед ним не самурай.
— Выйдите, — приказал Тамура троице.
Наложница взглянула на гостя дома. Тот резко дернул подбородком в ответ, затем встал и сошел с помоста. Наложница неловко поднялась, и они вместе поспешили вон из комнаты. Вдова выплыла за ними. Тамура остался у двери, сыщики ждали на выходе, а Сано с Хиратой ступили на помост и взглянули на Макино.
Он лежал на спине — ноги выпрямлены, руки сложены на груди под одеялом. Нефритовый валик поддерживал голову в белом ночном колпаке. Иссохшая, землистая кожа уродливого лица натянулась, обрисовывая череп. Морщины сплетались на тощей шее и убегали под воротник бежевого шелкового халата, фиолетовые тени легли на закрытые веки. Выглядит так же, как при жизни, подумал Сано. Только Макино не закрывал глаз в присутствии других людей, потому что всегда был настороже, выискивая опасность или удобный случай. И гордость никогда не позволила бы ему лежать с открытым ртом. Сано испытывал смешанное чувство: печаль от зрелища, доказывающего смертность рода человеческого, и облегчение от кончины своего врага.
