— Что будем делать? — спросила Рэйко.
Сано рассказал ей, что недавно выяснил Хирата.
— Раз Даемон держал дом вне поместья Мацудайры, значит, у него была личная жизнь, которая могла иметь отношение к его смерти.
— Но ты не можешь расследовать жизнь Даемона с Отани и Ибэ на хвосте, — напомнил Хирата. — Хочешь, я один обыщу дом?
После долгого молчания Сано просветлел лицом.
— У меня идея.
Он поделился с ними своим планом. Рэйко и Хирата одобрительно кивнули, хотя Рэйко и упала духом, потому что больше ничем не могла помочь. Вдруг ее осенило.
— Даже если Отани и Ибэ запрещают тебе искать женщину Даемона, это могу сделать я! — воскликнула она. — Меня даже не заметят.
Сано в испуге воззрился на нее. Рэйко знала — он гадал, что еще случилось с ней в поместье Макино, о чем она предпочла умолчать, и не хотел втягивать ее в дело.
— Что у тебя на уме? — спросил он.
— Я поспрашиваю у друзей, может, кто-то расскажет мне о пассии Даемона, — ответила Рэйко. — Женские сплетни. Такому важному человеку, как Даемон, трудно скрыть романтическую связь. Кто-то да узнает.
— Хорошо, — решил Сано. — Вроде бы это не слишком опасно. Только будь осторожна.
28
Следующим утром Отани, Ибэ и их солдаты поджидали Сано у ворот. Дождь перестал, однако стены и здания чиновничьего квартала еще темнели от влаги. Небо бледно-голубыми полосами проглядывало сквозь ленты облаков, но воздух оставался морозным. За ночь на воротах поместий выбросили флаги с гербами Мацудайры и Янагисавы. Теперь их трепал ветер. Только на воротах Сано ничего не висело. По переулкам эдоского замка раздавался топот шагов и копыт — солдаты шли на битву.
— Что он здесь делает? — нахмурился Отани, завидев Хирату среди сыщиков в сопровождении Сано.
— Помогает мне в расследовании, — ответил Сано.
— Нет! — отрезал Ибэ. — Мы его отстранили.
— Если ждете от меня сотрудничества, лучше оставьте его в покое, — бросил Сано.
Он считал, что Хирата заслужил право снова участвовать в расследовании. Ибэ и Отани начали было возражать, но Сано сказал:
— Мой сын послужит гарантией примерного поведения Хираты-сана, как и моего.
— Плевать мне на его поведение! Я не желаю его видеть! — рыкнул Отани, разозленный сопротивлением Сано.
Но тут вмешался Ибэ:
— Я устал спорить по каждому поводу. Пусть остается. Какая разница?
Отани, неохотно кивнув, сдался.
— Сегодня вы арестуете вдову или наложницу за убийства главного старейшины Макино и Даемона, — заявил он Сано. — У вас кончились причины медлить.
— Не совсем, — проговорил Сано. — Перед арестом я должен уточнить еще кое-что. Прошлой ночью мне доставили записку.
Он протянул Отани сложенный лист. Отани развернул его и прочитал вслух:
— «Если хотите знать, кто убил главного старейшину Макино, загляните в средний дом на западной стороне улицы Цукэги в Канде». Здесь нет подписи, — нахмурился Отани. — Кто это прислал?
— Не знаю, — соврал Сано, потому что сам сочинил записку. — Письмо сунули под ворота ночью. Никто не видел, кто это сделал.
Ночью Сано придумал, как обследовать дом Даемона под самым носом у Отани и Ибэ. Если им неизвестно, что дом принадлежит племяннику властителя Мацудайры и Сано об этом уже проведал, они не станут возражать против похода туда, а потом не смогут винить Сано за найденные улики.
Ибэ выхватил лист у Отани и с подозрением изучил его.
— Анонимным письмам нельзя доверять.
— Верно, однако я не могу оставить его без внимания, — ответил Сано. — Это значило бы пренебречь своим долгом перед сёгуном.
Сторожевые псы молча уставились друг на друга. Сано ждал, надеясь, что хотя бы любопытство, если не страх перед господином, заставит их согласиться.
Наконец Отани проворчал:
— Хорошо.
— Но если это уловка, кое-кому придется заплатить. — Ибэ бросил на Сано красноречивый взгляд, говоривший, кому конкретно.
Рэйко сидела перед туалетным столиком в своей комнате, готовясь навестить подруг, которые, как она надеялась, расскажут ей о любовнице Даемона. После ночи крепкого сна она вновь была полна сил. Вымыв сажу из волос, накрасив лицо, зачернив зубы и надев одежду, приличествующую жене высокопоставленного чиновника бакуфу, она вновь стала самой собой, а не беспомощной служанкой, как вчера. Но от возвращения к прежнему облику тревога не унялась.
Люди сторожевых псов не выпускали Масахиро из виду. Они слонялись поблизости, когда Рэйко утром одевала и кормила малыша. Ей до ужаса не хотелось оставлять сына в их обществе, хотя сыщики и были все время рядом, готовые защищать Масахиро. Еще Рэйко боялась за Сано, который совсем один, не считая вассалов, лавировал по полю боя, в которое превратился Эдо, потому что отказался встать на сторону одной из фракций. Рэйко увидела в зеркале тень беспокойства на своем лице и усилием воли стерла его. Потом встала и надела плащ, но тут в дверях появилась служанка.
— Прикажи подготовить мой паланкин, пусть носильщики и охранники ждут во дворе, — распорядилась Рэйко.
— Да, госпожа, — поклонилась служанка. — Но к вам пришла госпожа Янагисава. Она ждет в приемной.
Рэйко вспыхнула от смятения пополам со злостью. Не успела она вернуться домой, как госпожа Янагисава вновь ее одолевает! Рэйко решила больше не мириться с опасным безумием госпожи Янагисавы. Надо положить конец их дружбе раз и навсегда — прямо сейчас.
Она поспешила в приемную и там обнаружила госпожу Янагисаву.
— Рэйко-сан! — воскликнула госпожа Я нагисава, торопясь ей навстречу.
Обычно бледные щеки женщины горели румянцем, в глазах мерцал необычный огонек.
— Наконец мы снова вместе. — Госпожа Янагисава почти задыхалась, сложив руки на животе и жадно глядя на Рэйко. — Так приятно видеть тебя после долгой разлуки.
— И мне приятно тебя видеть, — откликнулась Рэйко, мысленно добавив: «В последний раз».
— Мне надо сказать тебе кое-что важное, — призналась госпожа Янагисава.
— О! Ну, мне тоже есть что тебе сказать…
Поскольку Сано уже отрекся от канцлера и оскорбил его, Рэйко вряд ли сильно повредит мужу, разругавшись с женой Янагисавы. Рэйко приготовилась сообщить, что именно она думает о госпоже Янагисаве, и прогнать ее вон.
— У меня сообщение от мужа, — перебила та.
— Для меня? — удивилась Рэйко. Сообщением от канцлера пренебречь нельзя. — Какое?
Госпожа Янагисава схватила Рэйко за руки и повлекла вниз, пока они не сели на колени напротив друг друга. Рэйко почувствовала, как дрожит госпожа Янагисава, ее руки были влажные и лихорадочно горячие. Она вела себя еще более странно, чем обычно. Рэйко встревожилась.
