спасешь друга, но все равно увеличишь количество лжи в мире. Примерно таким же был и великий философ ХХ в. Людвиг Витгенштейн. Такие люди весьма неудобны в обществе - они деформируют Н. вранья и невранья.
В любой нормативной сфере актуальными являются два вопроса. Первый состоит в следующем: запрещено ли то, что не разрешено? Ответ зависит от того общества, в котором задается этот вопрос. 'Если нечто эхсплицитно не разрешено, это не значит, что оно запрещено' - это, ответ в демократическом духе. 'Если нечто не разрешено, то оно тем самым запрещено' - ответ в тоталитарном духе.
Второй вопрос: можно ли одновременно делать запрещенное и должное?
Вот что пишет по этому поводу один из самых известных современных философов, создатель логики Н., Георг Хенрик фон Вригт: 'Ни 'в логике', ни 'в реальной жизни' нет ничего, что препятствовало бы одному и тому же единичному действию (или воздержанию от действия) быть и обязательным и запрещенным. Если Иеффай принес в жертву свою дочь (Иеффай - ветхозаветный военачальник, давший клятву Богу, что в случае победы над врагом принесет Ему в жертву первого, кто встретит его на пороге своего дома; первой его встретила дочь. - В. Р.), то его действие должно было быть обязательным потому, что оно было выполнением клятвы Господу, и запрещенным потому, что оно было убийством'.
Естественно, что системы Н. меняются в историческом развитии. Так, до указа о вольности дворянства Екатерины Великой каждый дворянин в Российской империи обязан был служить, потому что он был по определению 'служилый' человек. Екатерина освободила дворян от обязанности служить и тем самым перевела эту Н. из разряда социальных в разряд этических. Дворянин мог не служить, но это в обществе не поощрялось ('А главное, поди-тко послужи', - говорит Фамусов в 'Горе от ума' Чацкому в ответ на прелиминарное сватовство к дочери).
В нашем распавшемся государстве, Советском Союзе, было обязательной Н. работать. На этом был построен суд над Иосифом Бродским - его судили за тунеядство. Он нарушал социальную Н. тоталитарного государства.
Конечно, Н. обусловлена различными контекстами историческим, профессиональным, конфессиональным, этническим, возрастным, бытовым. 'Голый человек в бане не равен голому человеку в общественном собрании', - писал когда-то Ю. М. Лотман.
Наряду с социальными и этическими Н. существуют Н. языковые и эстетические. Они тоже меняются, но по-разному, с разной скоростью в зависимости от эпохи, их породившей и их упраздняющей. Так, после Октябрьской революции была отменена старая орфография. В сущности, это было разумное мероприятие: из алфавита убрали букву 'ъ' на конце слова, так называемый 'ер', так как он уже ничему не соответствовал, и букву 'ять', так как она по произносительным нормам совпадала с обыкновенным 'е' (когда-то это были разные звуки, произвосившиеся по-разному и имевшие разное происхождение). Однако такая резкая смена орфографической Н. имела явный политический смысл. И интеллигентам 'из бывших' новая орфография казалась дикой, как все затеи большевиков.
Существуют московская и ленинградская произносительные Н. Так, москвич произносит слово 'дождь' или 'дощ', а ленинградец - как 'дошть'. Но постепенно эти две Н. конвергируют, причем в сторону ленинградской, менее архаической Н. Теперь даже дикторы московского радио - оплота языковой Н. - редко говорят 'московскый'. Вероятно, только в Малом театре еще не перестали так говорить.
Самые жесткие эстетические Н. в культуре были во времена классицизма, наиболее нормативного из всех типов культуры Нового времени: знаменитые 'три штиля', правило трех единств в драме - действие должно было проходить в одном месте (единство места), на протяжении не более одних суток (единство времени) и быть сосредоточено вокруг одной интриги (единство действия) (кстати, 'Горе от ума', которое цензура долго не пропускала в печать и на сцену по политическим соображениям, соблюдало все три единства - Грибоедов был человеком достаточно консервативным в том, что касалось поэтики).
Ломка всех Н. наблюдалась в начале ХХ в. В литературе реализм - установка на среднюю Н. литературного языка сменился модернизмом с его установкой на деформацию семантических Н. и авангардным искусством с его установкой на деформацию художественной прагматики. В поэзии на смену 4-стопному ямбу пришел дольник и верлибр. В музыке венская гармония, которая казалась такой же вечной, как и реализм, сменилась на атональную додекафоиию. Классическая физика подверглась воздействию новых парадигм - теории относительности и квантовой механики. Старая психология стонала от ужаса, который наводил на нее психоанализ. Появилось и закрепилось совершенно новое искусство - кино.
Но полтора-два десятилетия спустя ко всем новшествам привыкли, все снова 'вошло в Н.';
История искусства - это постоянный мятеж против Н. (Ян Мукаржовский), и каждое выдающееся произведение искусства всегда ее ломает.
В современной культуре, однако, господствует плюрализм Н., который мы, пользуясь, 'высоким штилем', называем постмодернизм.
Лит.:
Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980.
Лотман Ю.М. Избр. статьи. В 3 тт. - Таллин, 1992.
Вригт Г.Х. фон. Нормы, истина и логика // Вригт Г. Х. фон.
Логико-философские исследования. - М., 1986.
Мукаржовский Я. Эстетическая функция, норма и ценность
как социальные факты // Учен. зап. Тартуского ун-та. - Тар
ту, 1975. - Вып. 365.
'НОРМА' / 'РОМАН'
- своеобразная дилогия современного русского прозаика Владимира Сорокина (1995), одного из крупнейших представителей концептуализма (см.). Оба романа появились одновременно и были одинаково полиграфически оформлены. Сами слова 'норма' и 'роман' являются полной анаграммой - все буквы повторяются. Все это позволяет рассматривать Н. и Р. как некий единый текст.
Оба романа - будучи образцами поэтики постмодеринзма - в сущности посвящены истории деградации русского романа, да, впрочем, не только русского.
В самой структуре своих текстов Сорокин показал, как два фундаментальных типа романа в европейской традиции можно довести до абсурда, предельно обнажив их структуру.
Первый тип романа возник как нанизывание цепи новелл. Ярчайший пример такого романа в европейской куль - это 'Декамерон' Боккаччо. С развитием этой формы простое нанизывание сменяется утонченной иерархией (см. текст в тексте) - так построен 'Мельмот-скиталец' Чарльза Метьюрина, 'Рукопись, найденная в Сарагоссе' Яна Потоцкого. Это барочно-модернистский роман. Условно говоря, в нем форма побеждает содержание.
Второй тип романа в мировой культуре вырастает как одна разбухшая новелла и представляет собой единый сюжет. В античности один из ярчайших образцов этого жанра - 'Золотой осел' Апулея, в ХIХ в. это классический 'реалистический' (см. реализм) роман. В ХХ в. эта форма вырождается в анахронистские полуграфоманские творения типа 'Американской трагедии' Теодора Драйзера или 'Молодой гвардии' Александра Фадеева. Это антимодернистский роман. Условно говоря, содержание в нем побеждает форму и уничтожает ее.
Вырождение романа первого типа показано в Н., второго - в Р.
В своей дилогии Сорокин выявляет экстремальные возможности романов обоих типов, доводит их структуры до абсурда и в определенной степени закрывает тему.
Н. в первой ее части представляет собой простое нанизывание новелл, связанных между собой общей темой, в начале не совсем понятной, но потом раскрывающейся во всей беспредельно шокирующей сорокинской откровенности. Дело в том, что во всех этих маленьких рассказиках в центре повествования момент поедания гражданами СССР особого продукта, называемого нормой. Причем этот продукт поедается не всеми, а лишь избранными членами общества. Постепенно выясняется, что норма это детские эксперименты, поставляемые государству детскими садами и расфасованные на фабриках. Смысл поедания нормы - это ритуальное причащение чему-то, что можно условно назвать принадлежностью к КПСС. Поедающий норму гражданин тем самым как бы уплачивает членские взносы в партийную кассу.
Однако от рассказа к рассказу наблюдается определенная динамика. В начале норма поедается буднично, хоть и не без некоторой гордости, затем начинаются кулинарные ухищрения, направленные на то, чтобы отбить у нормы запах, наконец, появляются ростки 'диссидентства', заключающиеся в тайном и
