желаю видеть даже своих родителей! Но в том беда, что конь твой в один день двадцатидневный путь одолевает, а мой за ним никак не поспеет». Пообещал мне царевич доставить такого же быстрого коня, но я отказался: «Все равно я с тобой не поеду, боюсь я царя, а также движение наших планет не совпадает, и как бы не принес я тебе вреда. Я последую за тобой, буду наблюдать за всем, что произойдет в пути».
На том и порешили. Оделся царевич и пошел к своей матушке. Ласкался он к ней, как малое дитя, то за шею обнимал, то к груди прижимался. Удивилась царица: «О свет очей моих, давно ты не был со мной так нежен, как дитя малое!» Отвечал Гварджасп: «Что тут удивительного, разве я больше не малое твое дитя?» Сказала на это обрадованная государыня: «Не для того я сказала так, чтобы тебя обидеть. Будь тебе хоть сто лет, пока я жива, ты для меня младенец! А ныне, когда тебе всего лишь пятнадцать, и подавно!»
Пока царевич прощался с матерью, прилетел соловей и стал его торопить. Вскочил Гварджасп и пошел к дверям, но птица заставила его вернуться. Серьга царицы лежала в нише на полке, юноша снял с нее подвеску, положил в карман и вышел.
Вошел он в сокровищницу. Облачился в дедовские доспехи, которые никто не видел после его смерти, ибо не появлялся человек, которому были бы они впору. Взял Гварджасп меч, вложил его в ножны, надел на голову шлем, взял в руки булаву, срезал с дедовских сапог каблуки, спрятал их в карман, пошел к отцу и сказал со смехом: «Погляди, как подошли мне доспехи моего деда, оказывается, недурной я молодец!»
Поглядел царь на сына и изумился его красе и мощи. Прослезился он, благословляя царевича: «Да отведет от тебя всевышний дурной глаз, да возьмет тебя под свою защиту, да пошлет тебе силу одолеть недругов и с честью выйти из жестоких испытаний! Разве достоин я такого счастья, что дожил до того дня, когда вижу тебя таким героем! Теперь же сними все это, не утруждай себя». На это молвил Гварджасп: «Нет, государь! Клянусь, не тяжко мне носить доспехи, вели коня Черную птицу облачить в дедовскую сбрую. Хочу я поглядеть, впору ли она ему!»
Принесли конскую сбрую, так пришлась она коню впору, будто для него была сделана. Снова велел царь сыну переодеться, но тот стал просить его, целуя ему руки: «Вели взнуздать коня, хочу я сесть в седло, проверить, справлюсь ли я с ним!» Позволил ему царь и это, снял с пальца кольцо и передал сыну: «Пусть и оно будет твоим. Оседлал Гварджасп коня, играючи взмахнул булавой, заткнул ее за пояс и взялся за копье.
Дивились царь и его приближенные, как ловко он владел оружием и управлял скакуном. Вдруг царевич стегнул коня плетью — и был таков.
Пока было время вернуться — ждали его, но, поскольку он не появлялся, сели на коней и стали его искать. нигде не нашли. Тогда разнеслась по городу весть, что царевич пропал и оправдалось предсказание звездочета. Выбежала царица с плачем и горестными криками. А я облачился в доспехи, сел на коня, подаренного Гварджаспом, и отправился по его следам. Так ехали мы друг за другом пятнадцать дней. Царевич, мучимый голодом, потерял уже надежду на встречу со мной. Спешился он в пустынной и безлюдной местности и стал ругать соловья и проклинать себя: «Отчего я поверил тебе и пошел за тобой!»
Тут как раз я и подоспел. Взглянул на меня царевич, радостно улыбнулся и кинулся мне навстречу, обнял меня и молвил: «Ты хозяин своего слова и истинный мой брат!» Рассказал мне Гварджасп, что, кроме голода, ни на что он не жалуется. У меня был с собой один хлеб и немного вина. Поев и попив, царевич развеселился и стал расспрашивать, что было в городе после его побега. Я сказал, что меня там уже не было — не хотел я его огорчать.
Тот день и ту ночь мы провели вместе. Наутро царевич обратился ко мне: «Я думал, что мне предстоит более трудный путь. Пятнадцать дней я иду, а ни одного зверя не встречал и никакой опасности. Для чего же я облачился в эти боевые доспехи?» — «Так полагается путнику», — отвечал я. «Все можно вынести, — сказал Гварджасп, — но как стерпеть голод, когда вокруг нет ни зверя, ни птицы?!» Сказал я ему: «Сегодня ты прибудешь в город, прекрасней которого нет на земле, называется он Зеленым. Там найдешь много дворцов и зданий, приют и пищу». Я давно не был в Зеленом городе, но помнил, что был он богат и славен. Не знал я, что поселился в нем Зеленый змей, разорил и покорил его.
Обрадованный моими словами, царевич пустился в путь, и я вслед за ним. Поднялся я на невысокий холм, смотрю: внизу расстилается зеленый луг и по нему протекает ручей; а царевич коня пустил попастись, сам снял доспехи — шлем и кольчугу — и с непокрытой головой привольно раскинулся на солнышке. Соловья не было видно. Я подумал: «Если я спущусь, он и сегодня задержится, а это для путника негоже». Остался я на месте и стал наблюдать за ним. Подлетел к царевичу соловей, вскочил ему на плечо и стал что-то говорить. А Гварджасп стал громко его попрекать: «Что ты привязался ко мне, для чего привел меня сюда? Где я и где битва! И что за чудище такое — змей Зеленый? Ты предо мной виновен и пред моими родителями, ибо втянул меня недоброе дело!» Но соловей не оставлял царевича в покое: то отсюда подлетит, то оттуда, то клювом за одежду уцепится, то громко закричит. Заставил он все же Гварджаспа подняться и сесть на коня.
Только облачился тот в доспехи, как надвинулась на него такая черная туча, что ничего не стало видно. А соловей кружит вокруг и щебечет: «Бей его! Не бойся, будь тверд! Здесь молодость тебе не поможет, уповай на свою силу и смекалку. Не думай, что это туча, это змей-колдун. Пришпорь коня и нацель свой лук, иначе свалится он тебе на голову». Рассердился царевич: «Куда мне стрелять, если я ничего не вижу!» Соловей отвечал: «Не время теперь гневаться, не мешкай, пускай стрелу в эту тучу!»
Взялся царевич за лук, натянул тетиву и выпустил стрелу с такой силой, что и до меня донесся звук. Потом он пришпорил коня и быстрее стрелы проскочил под тучей. Зарычал змей, словно гром, и свалился наземь. Туман рассеялся, и я увидел змея с разбитой головой. Был он пятнист, словно радуга, стрела торчала в его груди, вонзившись до самых лопаток; оскалив пасть, преследовал он царевича, изрыгал брань вместе с пламенем. Вскричал соловей: «Метни в него булаву назад, через плечо!» Помянул господа Гварджасп, метнул булаву — и, попав змею прямо в лоб, размозжил ему череп. Опрокинулся тот навзничь с таким грохотом, словно обрушилась огромная скала. Выхватил царевич меч, хотел ему отсечь голову, но тот жалобно взмолился: «Я свое получил, сжалься надо мной! Ступай своей дорогой, один я у матери».
Смилостивился Гварджасп и отпустил его. Соловей тотчас налетел на него: «Ты еще не знаешь его коварства! Он сейчас же исцелится и пустится за тобой в погоню; если тут тебе не смог навредить, там за все отплатит». — «Тогда ты ответишь за его гибель!» — сказал царевич.
Змей молвил: «Будь проклято твое рождение и рождение этой птицы! От меня ты спасся, но она вовлечет тебя в еще более опасные дела!»
Подскочил к змею рассерженный Гварджасп и отсек мечом ему одну руку от самого плеча. Молвил ему Зеленый змей: «Не заносись, я тоже был неплохим молодцем, но слишком понадеялся на свою силу и смекалку — и вот что со мной случилось! Выслушай меня, раз не дожил я до исполнения желания моего сердца, лучше тебе доверю, чем открою своим соперникам. Знай, что Белый змей превосходит меня десятикратно и в силе и в хитрости. Ни он, ни я на самом деле никакие не змеи. Оба мы — добрые молодцы, но взяли за правило: с врагом сражаться в змеином облике. Белый змей ныне поджидает меня в своем городе, глаз не спускает с дороги. Если подоспеешь ты туда в такое время, когда он спит и змеиная кожа на дворе висит, еще сумеешь с ним справиться, а если не завладеешь ты кожей, не думай, что силой руки либо оружием ты повредишь ему!»
Молвил царевич: «На все воля божья, а так я не думал тебя убивать! Теперь уже ничего тебе не поможет, потому скажи мне всю правду: где висит змеиная кожа и какая она из себя. А о том, одолею я Белого змея или нет, не спрашивай! Тот, кто помог мне с тобой справиться, его и подавно покорит».
Отвечал Зеленый змей: «В городе тебе опасаться некого. Все мечтают от него избавиться, но боятся его. Ты выйдешь на площадь, никто не заговорит с тобой. У входа во дворец привязаны два дракона. Меж ними стоит тахта, и на ней лежит шкура, похожая на белую снежную гору. Если убьешь драконов, сумеешь похитить шкуру. Если помилуешь меня — не враг я тебе, если же нет — постарайся, чтоб Белый змей не торжествовал над моей бедой».
Молвил Гварджасп: «Твоя болтовня тебе не поможет, и в живых я тебя не оставлю!» Взмахнув мечом, он отсек змею голову. Тут рассеялись чары, и увидел царевич: лежит перед ним такой богатырь, что сердце сжималось при мысли о его гибели. Спустился я с холма, поздравил Гварджаспа с победой и возблагодарил
