скорым маршем повели прочь.
Б. — Что именно вызвало ваше удивление?
Ч. — Изначально у меня сложилось впечатление, что все нападение было проведено с целью освободить Окунева из плена. А нас они решили вывести уже потом.
Б. — Перечислите других членов этой группы. И, если можно, о каждом расскажите подробнее.
Ч. — Командир — майор госбезопасности Куропаткин Александр Викторович. Кадровый командир. Оперативно и тактически очень грамотен. Поощряет инициативу подчиненных, но последнее слово всегда за ним. В общении с личным составом корректен, хотя похоже, что с большинством других членов группы у него дружеские отношения. Очевидно, что они служат вместе много лет. Знаете, как это в гарнизонах бывает?
Б. — Почему вы решили, что он кадровый командир?
Ч. — По выправке, лексикону — да по множеству признаков. В конце концов, я скоро два десятка лет в строю!
Б. — Я верю вашему опыту, гражданин Чернявский, но уточнить обязан. Рассказывайте про других.
Ч. — Ответственный за оперативную работу у них был капитан, фамилию которого я не знаю. Только псевдоним и имя с отчеством. Бродяга — у него прозвище, а так называли Александром Сергеевичем. Самый старый из всех — по некоторым обмолвкам, ему за пятьдесят, воевал еще в Гражданскую. На вид, правда, столько я бы ему не дал — выглядит моложе. Мне показалось, что он совсем недавно носил усы. Характерным таким жестом верхнюю губу поглаживал иногда.
Штабной работой у них еще один командир заведовал. Я его только по псевдониму знаю — Тотен. Довольно молодой человек — лет тридцать с небольшим ему. Он в группе за переводчика. По-немецки как природный немец говорит.
Б. — Как вы определили, что он настолько хорошо владеет немецким?
Ч. — Несколько раз при мне он переводил вражеские документы, и во время операций он с немцами разговаривал. Они при этом, надо отметить, никакого беспокойства не выказывали — следовательно, акцент у него если и был, то не сильный. А бумаги он вообще с лета как по-русски читал.
Врач группы — Сергей Александрович. Военврач 3 ранга по званию, но почти все его называли просто Док. В группе вообще очень распространено обращение по псевдонимам. То есть при посторонних, вроде нас, они, конечно, звания используют, но между собой — или по псевдонимам, или по именам. Наш военврач, Приходько, о нем я уже упоминал, довольно много общался с этим Доком и отзывался о его профессиональных качествах весьма высоко. Кстати, у старшего лейтенанта Окунева тоже есть медицинское образование — он еще в лагере Приходько поврежденную руку вылечил.
Б. — Как так? По вашим словам, Окунев в вашем лагере пробыл всего три дня.
Ч. — А как очнулся и в себя пришел, так и вылечил Семена. Рука у того плетью висела — он даже ложку ею держать не мог, левой ел. А тут раз — и все в порядке!
Но военврач — настоящий знаток — для нас даже специальную диету разработал, а то бы поносом все умаялись. Первые пару дней нам бульон и жидкий суп давали — и то многих пронесло, уж извините за такие подробности.
Также в группе было еще несколько человек, но я их или не видел, или не общался. Ответственный за разведку — лейтенант или старший лейтенант госбезопасности, подрывник, и еще два оперативника — Дымов и Зельц. Один из них до этого в РККМ служил.
Б. — На основании чего вы сделали подобные выводы?
Ч. — Случайно услышал, как Бродяга говорил: «Леша, ты свои ментовские замашки бросай — не карманников по рынку гоняешь».
Подрывника их я не видел, слышал только, что зовут его Иван-казак.
Б. — Вы упоминали ранее, что и в операциях этой группы участвовали, и документы они при вас переводили, так?
Ч. — Именно так. Но я бы несколько по-другому это сформулировал. Боевые операции они проводили, чтобы обеспечить нас оружием и продовольствием. Мы же все оголодавшие были. У спасителей наших с едой и оружием все хорошо было, а тут нас свалилось четыре с лишним сотни. Вот они и начали нам пропитание добывать. Ну и вооружать, конечно. Иногда наоборот — вооружать, а потом мы уж сами еду добывали.
Б. — По вашим словам, группа хорошо вооружена. Опишите их вооружение, снаряжение.
Ч. — А операции?
Б. — Про операции расскажете позже.
Ч. — Вооружены, как я уже говорил, очень хорошо — одних пулеметов штук шесть. И наши, и немецкие, трофейные. Несколько автоматов. Винтовки самозарядные и снайперские. У каждого — пистолет, а то и два. Много гранат — и наших, и немецких. Еще мне снаряжение их понравилось. Что-то вроде того, что немцы носят — с плечевыми ремнями, но ремни шире и подсумки не только на поясе висят. Проще нарисовать, чем объяснять, гражданин следователь. У командиров хорошего качества, фабричное, у сержантов похуже — видно, что сами шили.
Как минимум три радиостанции, причем небольшие. Они их в ранцах носили.
Б. — На основании чего вами сделаны выводы о наличии нескольких радиостанций?
Ч. — Мои бойцы мне рассказали, что во время проведения операций члены группы, которые, как правило, командовали отдельными подразделениями наших бойцов. Многие из них докладывали, что периодически «рыси» отходили в сторону, к своим вещмешкам и как будто разговаривали сами с собой. Славинский, он связистом был, а раньше инженером на телефонной станции работал, сказал, что видел, как один из них какое-то устройство на проводе в ухо вкладывает. Подошел поинтересоваться, а ему ответили, что это волновод.
Б. — Почему вы их назвали «рысями»?
Ч. — Они себя называли «Группа специального назначения «Рысь». Я видел журнал боевых действий.
Глава 1
После того как за спиной хлопнула дверь, временный хозяин кабинета отвернулся от окна:
–?Что-то срочное, Филип?
–?Да, бригадефюрер! Только что доставили интересную листовку большевиков!
–?Какое отношение она имеет к нашему делу? — Раздражение было настолько неприкрытым, что щеголеватый штурмбаннфюрер даже отшатнулся. — Мы упустили группу опаснейших преступников, а ты тут с какими-то прокламациями… Что, обещают все казни египетские обрушить на наши головы? — Артур Небе саркастически усмехнулся.
–?Именно так, а что до казней… — Офицер несколько замялся, но все-таки сделал шаг вперед и протянул начальнику «оперативной группы Б» лист сероватой бумаги: — Прочитайте, бригадефюрер!
«НЕМЕЦКИЕ СОЛДАТЫ!
