бесстыдно поглаживая его по бедру.
— Уйди, — прошипел Гийон, отбросив ее руку.
— Да, ладно тебе! Я не хуже этой твоей. Если она не хочет, то я наоборот, не против.
— Я сказал, уходи!
Девушка тут же вскочила на ноги и зашипела в ответ:
— Влюбленный дурак! Не хочет она тебя! Такие, как эта, с полулудьми не спят!
Гийон внимательно посмотрел на неваду сквозь линзы контактного обруча и с силой схватил ее за запястье:
— Пошла вон, потаскуха!!! И рот свой закрой!
Поднявшись, он обогнул ее, стоящую посреди парилки, и, взяв Маркуса под руку, вывел того в предбанник.
Кайлин вернулась в свою комнату и уткнулась головой в подушку. Что-то перевернулось у нее внутри, когда она увидела его и эту, сидящую у него на коленях. Наволочка под головой начала промокать, и Кайлин швырнула подушку на пол, потеряв контроль над собой и расплакавшись навзрыд.
Отчего же, из всего произошедшего с ней за последние дни, из всего, что она узнала и в чем погрязла, из всего, что могло бы произойти здесь этой ночью, глубокую рану ей нанесло только одно: он собирался переспать с той проституткой.
И когда глаза Кайлин перестали источать слезы, когда простыня под ее головой стала мокрой, когда разгулявшиеся гости разошлись по домам и последний крик растворился в тишине за окном, в комнату тихо вошел Гийон. Каждый его шаг порождал в ее сознании все новый и более невыносимый образ, один из тех, что она видела когда-то в порнофильмах. И главной героиней в этих действах была не она, а голая проститутка, что сидела у него на коленях в бане.
Он ничего не говорил, хотя прекрасно знал, что она все еще не спит, и тихо кинув одеяло, что принес с собой, на пол, лег спать.
Утром их разбудили на завтрак. Затем спокойно проводили к машине и пожелали счастливого пути. Никто и не пытался заговорить с Кайлин. И пусть на душе у Гийона было куда более мерзко, чем он хотел бы, и пусть ночью ему приснилась Кайлин, обнаженная и сидящая у него на коленях в той самой парилке, и пусть в своем сне он занимался с ней всем, на что хватило его фантазии, Гийон так и не смог признаться самому себе в том, что невада на самом деле оказалась права: он влюбился в свою подопечную. Просто так, без всяких условий и причин, он, сам того не желая, влюбился в Кайлин.
Глава 11
'Что такое безумие? То, что по мнению большинства выходит за рамки общепризнанного? Но, кто определяет, где находится эта тонкая грань? И, может, у всякого поведения есть свои причины?'
Из разговора от 18.11.3565
Гийон довольно вольготно раскинулся в кресле напротив Верховного даниила и начал свой доклад.
— Мы обнаружили письмо ее брата, Александра, в тайнике.
Старко Цемеи заметно оживился и даже усмехнулся.
— Рано радуешься. Мы с Маркусом ничего не смогли понять.
— Оно с тобой?
— Да.
— Читай.
Гийон выбрал нужную команду пальцем на виртуальной клавиатуре и перед его глазами высветился перевод странного послания неизвестного Александра из прошлого.
'Привет, сестренка! Если ты нашла это письмо, значит, у меня все получилось. Да, я нарушил слово, данное тебе. Но пойми, не воспользоваться этим шансом было бы несправедливо, и даже глупо, тем более, что ты — заслуживала его больше, чем кто-либо другой. 'У каждого из нас свое предназначение'. Это твои слова, не мои. Я считаю, и ты не сможешь меня разубедить, что свое предназначение ты еще не выполнила. В общем, тебе придется принять все это и простить меня. Или не простить. Дело твое. Работу я забросил. Не могу. Не хочу больше этим заниматься, тем более, что и ты была против всех этих идей. Им не понять, Катюша. Не беспокойся об этом. Последнее, что я сумел сделать на нашем рабочем месте — это прототип той моей идеи. Не знаю, наверное, ты станешь ругаться, но я решил оставить его тебе. Если ты сочтешь нужным, внедришь. Если нет — я обижаться не стану. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Живи, Катя. И никогда больше не повторяй тех ошибок, что в свое время допустили мы. Твой брат, Саша.
14.10.2058'.
— Черт! — ругнулся Старко и потер подбородок.
— В ее доме рылись.
— Когда?
— Перед самым отъездом.
— Ищут. Ты, надеюсь, ее одну не оставляешь?
Гийона удивил этот вопрос. Он, почему-то, полагал, что Старко далеко наплевать на судьбу этой пробужденной, а тут…
— Нет. Почему ты сказал, что она нестабильна?
— Она была 'зеленой', когда к тебе попала.
— Постой. Я что-то не понял. Это ты ее из Центра 'выдернул'?
— Да, успел.
— Успел?
— Она сильная девочка. И знает что-то. Мне только шепнули, что она очень важна для них.
— Ты решил вплотную заняться этой сворой?
— Уже несколько лет мы пытаемся заставить их разгласить все документы о пробужденных и спящих людях. Но пробужденные по документам — не живые люди, а собственность корпорации. Поэтому все так сложно. Признай мы их людьми, нестабильность опять стала бы настоящей проблемой.
— Сколько пробужденных зачищают каждый год?
— Около ста тридцати.
— То есть, около та тридцати людей каждый год гибнут от того, что сошли с ума?
— Я тебя не узнаю, Гийон. Не ты ли был ярым поборником зачисток и тестов на интеграцию?
— Знаешь, просто общение с ними меня, наверное, портит. Они вроде бы обычные, Старко. Такие же, как и мы с тобой.
— Да, только в следующее мгновение они могут разбить бутылку и покромсать своих коллег на части.
— Могут. Подскажи мне, хотя бы, что ты ищешь?
— У меня есть свой осведомитель, Гийон. Он вышел на меня около двух лет назад. Я не знаю ни имени, ни должности, которую он занимает. Он попросил обратить пристальное внимание на корпорацию и устроить рейд по спискам вновь пробужденных и тех, кого признали нестабильными.
— И что? Ты повелся на это?
— Да, повелся. Ты знал, что ежегодно из двух тысяч человек, которых по закону корпорация может пробудить, около пятидесяти сразу признаются нестабильными?
— То есть, как сразу?
— А так! Эти люди не престают перед комиссией из двенадцати даниилов.
— Почему?
— Их убивают еще до приезда даниилов в процессе обезвреживания службой охраны.
— Но, кто-то же затем занимается расследованием инцидента?
— Младшие даниилы.
— Ты говоришь опасные вещи.
