что он мог покончить жизнь самоубийством?
— Не знаю, честно. Но более вероятной мне представляется версия о причастности к его смерти корпорации, на которую мы все работали.
— Центра криогенезации?
— Это сейчас она так называется. А тогда это была крупная фармакологическая корпорация.
— Почему ты полагаешь, что его убили?
— Задумайтесь, Цемеи. Я знала, что никогда не смогу открестится от этого проекта. Они следили за нашей квартирой, за нашими передвижениями. Постоянно за спиной можно было найти несколько парней из нашего отдела охраны. Корпорация даже не скрывала этого обстоятельства. Они называли их 'службой безопасности' и убеждали нас, что это все только в наших же интересах. Мы подписывали такие документы, Старко, что неразглашение по сравнению с ними просто детский лепет.
— Конкретнее, Кайлин, если можно?
— Конкретизировать? Ну, например, 'в случае гибели одного из участников экспериментов, беру на себя всю ответственность', или, 'в случае несчастного случая на производстве, не имею к руководству никаких претензий'.
— Но, это же абсурд!
— Возможно, но мы все подписывали это.
— То есть, вы работали нелегально?
Кайлин засмеялась и покачала головой:
— Какое легально, Старко? Мы поставили эксперимент на человеке через год, после синтеза СаКаРа! Работай мы по лицензии, на исследования ушли бы годы, понимаете?
— И вы сознательно нарушали закон?
— Люди, которые платили нам, и были 'законом'. На нас давили каждый день: 'быстрее', 'что нового?', 'как продвигается эксперимент?'. Вы понимаете, что юридически нас шестерых вообще не существовало?
— Я понял, кивнул Цемеи. Ладно, расскажи про Дениса. Что ты знаешь о нем?
— Нанопрограммист. Работал с братом. У него было много связей. Это он нашел корпорацию, которая согласилась вложить деньги в наш проект. Так он получил место моего руководителя.
— А каким человеком он был?
— Не знаю. Ублюдком он был, понятно? Так ему и надо. Мы всегда друг друга недолюбливали. Он пытался совать свой нос, куда не следует, и мне приходилось постоянно отделываться от него. Зато Феклу он любил. В этом я уверена. Она вертела им, как хотела. Одежда, машина, квартира, постоянные путешествия. Все вздыхали свободнее, когда они в очередной раз в году брали отпуск за свой счет и отправлялись куда-нибудь южнее на пару недель.
— То есть, он любил деньги и красивых женщин?
— Славу он тоже любил. Поначалу пытался работать, а потом вообще отстранился от всего. Одни приказы, отчеты и постоянный контроль.
— Вы ругались с ним?
— Да, постоянно. Последняя крупная стычка случилась, когда он не явился на похороны Феклы. Это меня шокировало, если честно. На следующий день я влетела к нему в кабинет и закатила скандал. Меня вывела из здания корпорации охрана. Брат только через два часа забрал меня из отделения неврозов, куда они засунули меня.
— И что после этого?
— Ничего. Я больше не приходила на работу. Моя болезнь прогрессировала и я начала ночевать в больнице, возвращаясь домой под расписку только на выходные.
— А твой брат? Почему он не пришел на похороны Феклы?
— Не знаю. Никто из лаборатории не пришел. Только я.
— Обычно, сотрудники прощаются с умершими коллегами, тебе так не кажется?
— Хотите правду? Им просто было наплевать на нее. Со мной тоже никто не пришел попрощаться, словно и не существовало меня никогда. Я умирала медленно, и единственным человеком, который находился рядом все это время, был мой брат. Почему он не пришел проститься с Феклой? Откуда мне знать, — пожала плечами Кайлин. — В конце — концов, это она заразила его Вереллеем.
— Ты подписывала отказ от реанимации?
— Да. Как только они подключили меня к приборам, я поняла, что не хочу больше так жить.
— Почему ты подписала отказ и от криогенезации?
— Я прекрасно понимала, что даже если и проснусь, все мои достижения, все, чего я добилась за эти году, будет безвозвратно потеряно. Я останусь одна неизвестно где и, главное, зачем.
— То есть, ты не хотела начинать все сначала?
— Нет. Я устала, понимаете? К тому моменту я слишком устала бороться. Да, и кто мог знать, чем обернется массовое внедрение криогенезации? И главное, я понимала, что пробудить меня могут только ради одной цели: получить коды или новые разработки.
— Кайлин, расскажи пожалуйста о своей племяннице.
Кайлин тяжело вздохнула и отвернулась.
— Откуда вы узнали про нее?
— Это не важно.
— О ее существовании мне поведал Женя. Честно говоря, мне трудно поверить в то, что у моего брата и Феклы был общий ребенок.
— Ты собиралась разыскать ее?
— Да, Женя сказал, что она все еще спит. Я посчитала, что смогу пробудить ее уже после того, как все это закончится.
— Понятно. Кайлин, сейчас я буду допрашивать Евгения. Если хочешь, можешь понаблюдать за нами из смотровой комнаты.
— С радостью, — выдохнула Кайлин и поднялась со стула.
Женю ввели в помещение для допроса под конвоем. Усадив его на стул, конвоиры вышли за дверь, оставив молодого человека наедине со Старко.
— Рад видеть Вас снова, — улыбнулся Верховный Даниил.
— Я уже рассказал все, что знаю.
— Нам нужно больше. Предполагаю, что вам известно место пребывания некого Дениса Крипенина?
— Ни черта мне не известно!
— То есть так?
— Именно!
— Ну, ладно. Девочка моя, не хочешь ли ты сказать несколько слов своему бывшему опекуну? — громко спросил Цемеи, обращаясь к зеркалу.
Полина спокойно поднялась со своего места и направилась к выходу из смотровой.
Маркус схватил ее за руку и дернул на себя.
— Что здесь происходит?
— Отпусти меня, мне больно.
Маркус разомкнул пальцы, и холодное запястье выскользнуло из его ладони.
Девушку проводили в комнату для допросов.
— Рад видеть тебя в добром здравии! — улыбнулся Женя.
— Пошел ты, ублюдок, — шикнула девушка и присела на стул, который ей принесли.
— Все-таки осмелилась к ней прийти?
— Она не такая, как ты рассказывал.
— Да, шлюха она, того же посола, что и твоя мамаша!
— Это ты — шлюха. Не знал только, как к ней подлезть, чтобы только от вируса избавиться.
— Ты тоже хотела от него избавиться. И информацию на их группу, прошу заметить, собирал не я, а ты!
— Я, в отличие от тебя, не сделала им ничего плохого. А ты, получается, прикрывал своего
