- В принципе да, но теперь мы уверены.
- Это нам ничего не дает. Поскольку деньги, которые вы ищете, действительно перевезены в Германию. Все миллион триста тысяч рублей! А знаете, как? Через немецкое посольство в Санкт-Петербурге, дипломатическим грузом! Вам понятен уровень этих господ? - резко высказался Мюллер. - Посольство вывозит награбленные деньги, представляете? И ведь не могли эти твари продажные не понимать, откуда капиталец, у вас наверняка все газеты писали об ограблении. Меня они умудрились разозлить, не нравятся мне подобные фокусы. Но я же вас предупреждал - здесь будет политика! Вот она, пожалуйста! Я хочу добиться наказания грабителей. Но связываться с дипломатами? Нет, герр Гумилев, увольте. И Дитц, думаю, будет того же мнения.
«Вывезли диппочтой, - размышлял подполковник, слушая немца. - Видимо, через старых коллег Хеттиха, в любом посольстве обычно хватает разведчиков. Разумно, груз не проверяют, отдал в Петербурге пакет… хотя какой пакет? Миллион триста - это, даже если «катьками»[4], сто тридцать пачек! Изрядная посылочка получается. Но это ладно. Другое занятно: похоже, там доля Фриновского была. Прав был Шатунов, не стал он сам тащить, немцу доверил. Та-ак… а ведь про смерть нашего «человека со шрамом» здесь знать не должны. В газеты этого пока не давали, сначала чтобы подельников в России не спугнуть, потом из-за немцев как раз. Знать бы, какой у них сигнал предусмотрен?»
- А где сейчас деньги? - спросил он.
- Дрезденбанк, - хмыкнул сыщик. - И там вам не в России, отчета не дадут.
- Это я уже уяснил. А Хеттих? Вы его не брали?
- Сидит, - буркнул Мюллер. - Этот покрепче орешек, молчит, зараза. У комиссара есть какой-то план, он просил нас зайти.
В кабинете советника криминалистики снова было темно. Дитц оказался человеком действительно опытным и предусмотрительным.
«Это его Мюллер называл осторожным? - усмехнулся про себя Гумилев, услышав предложение комиссара. - Если это осторожность, то я вообще сторонник новомодной индийской философии недеяния».
А Дитц предлагал интересные вещи.
- У меня есть знакомые в Сааре, - спокойно сказал он. - Там сейчас французы, знаете?
- Знаю. Но при чем тут Саар?
- Саар - часть Германии, но сейчас оккупирован администрацией союзников. - Дитц искоса взглянул на русского, не будет ли возражать.
Подполковник спорить не стал, хоть и хотелось. Он помнил, какие потери понесла Франция во время войны, и сам воевал, возможно, даже сталкивался на фронте с сидящим сегодня напротив сорокалетним полицейским. Но дискуссия о политике сейчас выглядела явно неуместной. Убедившись, что собеседник в историю углубляться не желает, полицейский продолжил:
- Я договорюсь со своим знакомым, комиссаром из Саарбрюккена. Он направит мне запрос с предложением этапировать для опознания Хеттиха и Мюллера, якобы они совершили преступление в Сааре. Мы их этапируем. На самом деле, там все решают французы. Ваши смогут договориться с ними?
«Хороший вопрос, - задумался Гумилев. - Договориться с французами, будет, пожалуй, не сложно. Незаконно, конечно, абсолютно - похищение граждан Германии фактически. Но если Мюллер поплыл… Можно обставить его передачу через Саар просто как то, что тамошняя полиция пытается притянуть его к своим преступлениям. Отработали - не тот, отдали русским. Поверит? А куда денется, - размышлял Николай Степанович. - Начал говорить - будет петь как миленький. Главное, получить показания на Хеттиха. А там уж дело Ежевского, там уж можно и в суд. Хотя нет, в суд плохо. Немцы могут скандал устроить. Ну да ничего, Хеттих еще и шпион. Можно это под закрытое заседание подвести. А деньги - что деньги, придется с ним на сделку идти. Смягчение приговора взамен на перевод в Россию, повешенному капитал ни к чему».
В бытность свою во время войны военным агентом при французской армии знакомств в Париже он завел предостаточно, и найти среди них кого-нибудь имеющего нынче отношение к Саару представлялось делом вполне вероятным. А уж в такой мелочи, как передача двух бандитов - «бошей», товарищу по оружию те не откажут.
- Мне нужно связаться с посольством, - наконец ответил он. - Но думаю, это интересный вариант.
8.12.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов
В кабинете Гумилева вновь собралась вся группа. Ежевский приехал в столицу заканчивать дело, Шатунова переводили в Главное управление сыска, и они с Сиволаповым второй день пытались найти сыщику квартиру в Питере.
- А что с деньгами-то? - поинтересовался полицейский, последних новостей не знавший.
- Нормально с деньгами, - отозвался Ежевский. - Хеттиху дадут только лет десять каторги, а деньги он уже перевел в Торгово-промышленный.
- Десять лет? Всего?
- Тебе что, жалко? Признательные показания о разбоях он дал, деньги вернул. Агентов своих шпионских сдал, к нему сейчас из военной разведки каждый день офицеры так и шастают. Чистосердечное раскаяние и активная помощь следствию, плюс устремление загладить вину… да пусть живет.
- А кстати, кто вывез деньги, установили?
- Да, - кивнул Ежевский. - Петер Гептнер, третий секретарь посольства. Объявлен «persona non grata» и втихую выслан. Наш МИД договорился с немцами, они не поднимают шум из-за похищения Хеттиха с Мюллером, мы не скандалим по поводу их посольства. Причем Гептнер действовал, похоже, не один. Он активный участник «Стального шлема», это немецкие реваншисты. И Хеттих договаривался не с дипломатом, а с этой организацией. И платил тоже. Но это уже проблема Германии и разведки.
- Мюнхенский комиссар неплохо заработал, - заметил Сиволапов. - Ему деньги-то отдали?
- Всенепременно, - серьезно ответил Гумилев. - Банк играет честно. Хотя там Генрих, инспектор Мюллер, большую часть работы сделал. Ну да это ладно, признательность начальника ему теперь
