В БЕЗДНЕ ВРЕМЕН. ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ

выразит все мои переживания. Опубликуют его в «Альманахе муз» только в марте, но тебе посылаю сейчас - цени!»

Владимир снова расплылся в довольной улыбке и прочитал:

ДОРОГА

Вот судьба моя, - лента странствий
От Кронштадта до Сомали.
Я блуждаю один в пространстве
И не вижу своей земли.

Золотые края Колхиды -
Ах, читатель, не осуди, -
На меня возлагали виды,
Но по-прежнему я в пути.

В утонченном раю Парижа
От поэзии и вина
Я пьянею, но знаю, вижу,
Что дорога еще длинна.

Дальше, дальше… Александрия,
Дамиетта, Бейрут, Харрар…
Ощущаю огонь внутри я,
Не дающий покоя жар.

Все не то, - города и горы,
Гибралтар, Африканский Рог.
Это призрачные узоры
В паутине моих дорог.

В мире странствуя без опаски
Сорок пять бесконечных лет,
Я свободно меняю маски:
Путешественник и поэт,

Казанова, глава охранки,
Ясновидец и чародей…
Я беспечен, но бдит Архангел,
Отводя череду смертей.

Значит, путь мой не бесполезен,
Значит, правильно я иду,
Значит, в сонме стихов и песен
Я Поэму свою найду.

Значит, скоро в краю суровом
Я на деле, а не в бреду
Обуздаю пространство словом
И страну свою обрету.

* * *

«Ох, Степаныч, - подумал чуждый тонким переживаниям подполковник. - Стих-то отменный, но вот Бейрут ты зря помянул. Хотя, с другой стороны, все равно посторонний никто не поймет. А вот кому положено - поймут и порадуются. Торопов с Ежевским те же, они его поэзии большие поклонники, помнится. А про главу охранки, это ты загнул! Хотя… чего в жизни не бывает».

С этими мыслями Сиволапов аккуратно сложил письмо и спрятал его в ящик.

«Потом еще перечитаю, - решил он. - Все ж стихи, вот не отнять у него, цепляют за душу…»

Часть II Глава 1 Возвращение 12.11.1931 г. Российская империя. Санкт-Петербург

После удачной, давно лелеемой в мечтах поездки, где почти отрешившемуся от служебных забот Гумилеву удалось пройти с юга на север лежащую между Абиссинией и Красным морем Данакильскую пустыню и исследовать нижнее течение реки Гаваша, еще месяц он любовно обрабатывал привезенный материал. Отчеты ушли в два адреса. Один - в Академию наук, немедленно опубликованный сразу двумя журналами, и второй, секретный, но от того отнюдь не менее обширный - в Разведчасть Жандармского корпуса.

Вкупе с благодарностью коллег из разведки Николай Степанович получил по выходу из отпуска императорское благоволение, связанное, как он подозревал, не столько с его африканскими трудами, сколько с предыдущей разработкой, вспоминать о которой не рекомендовалось, да и не хотелось. И являясь по начальству, полковник предполагал неспешное вхождение в курс происшедшего за год, непременные африканские байки сослуживцам и уж только потом неизбежный вихрь должностных забот.

Не сложилось. Вернувшись из долгой, занявшей почти год, поездки в Африку, Николай Степанович очутился в ситуации, именуемой обыкновенно «с корабля на бал». Бал, правда, случился совсем не