Пашка, но скоро тебе и твоим бандитам придет конец, обещаю. А слово свое я держу.
— Ладно, кореш. Не хочешь по-хорошему, отдашь по-плохому. Константин Сергеевич, пригласи сюда доктора, — распорядился Павел Николаевич.
Ни он, ни Визгунов больше на Андрея не глядели, словно тот был уже трупом и ценности не представлял. Явился средних лет господин в белом халате с уставшим лицом и маленьким чемоданчиком в руках.
— Док, влей этому орлу дозу. Пускай попоет на прощание, — властно приказал Пашка.
Доктор шустро распаковал чемоданчик и приготовил шприц, вату, спирт. По всему чувствовалось — профессионал. Набрал в шприц голубоватую жидкость.
'Наверное, метадон', — подумал Андрей, вспомнив давний рассказ корабельного особиста Ваньки Трофимова, с которым частенько они ходили на атомоходе в автономки. Ванька был каким-то 'неправильным' представителем особого отдела, потому как, в отличие от своих надменных коллег, любил поболтать и рассказать всякой всячины. Когда-то он говорил Андрею, что современные психотропные средства, как у нас, так и у американцев, способны развязать язык любому агенту.
— Вкалывают метадон, и ты через пять минут, как наивный ребенок, отвечаешь мамочке на любой ее вопрос, — важно просвещал сослуживцев Ванька. — Одно плохо, действует он всего двадцать минут, а потом человек отрубается...
То ли за излишнюю болтовню, а быть может, вследствие острой оперативной необходимости Трофимова перевели на другое место службы, но Ванькин ликбез Андрей запомнил хорошо. Тем временем доктор освободил от пут его левую руку, помассировал мышцу и всадил шприц точно в вену.
Андрей усмехнулся, потому как подумал, что у него была отличная возможность звездануть свободной рукой доктору промеж глаз и раз и навсегда отучить последователя Гиппократа с помощью своей профессии за деньги вмешиваться в личную жизнь граждан. Ничего не подозревавший доктор, сделав укол, аккуратно протер руку Андрея спиртом.
— Через пять минут можно начинать, Павел Николаевич, — по-военному доложил док.
— Сколько он продержится?
— В зависимости от организма и состояния, — доктор взглянул на Андрея,— думаю, минут двадцать с ним можно будет работать.
'Точно, метадон, — подумал Андрей. - До чего же это ядовитая штуковина'.
Первую волну атакующей мозг абракадабры он встретил уже далеко от этой комнаты, воспарив куда- то в небеса. А может, это были не заоблачные выси — напротив, глубокий лабиринт подсознания. Это уж как кому и где интересней ощущать себя. Андрею показалось, что он снова на подводной лодке, среди своих прежних друзей и сослуживцев, отчего на душе вмиг стало радостно и спокойно. В кресле центрального поста восседал Батя. На рулях глубины нес вахту верный Сан Саныч. Управленцы за пультами откровенно маялись от скуки, а старпом у 'Лиственницы' принимал доклады из отсеков.
— Как себя чувствуешь, Андрей? — незнакомый голос доктора, казалось, исходит откуда-то из глубины.
— Отлично чувствую. Отсек осмотрен, замечаний нет.
— Ты помнишь, где находишься? - вкрадчивым елейным голоском продолжал док.
— Что за вопрос? Отлично помню. На лодке. Сегодня ровно шестьдесят суток похода, — недоумевал Андрей. — Еще тридцать — и домой.
— Ты понимаешь, что находишься среди друзей?
— Конечно, — закудахтал Андрей, словно кто-то хотел мешать броситься в дружеские объятия присутствующих. Ему было очень хорошо и совершенно все равно, что с ним будет через секунду. Никакой боли, зуда или забот. Огненная капля прежнего сознания, словно конденсат, вдруг сорвавшись с подволока отсека, повисла на ресницах. Волнующее ощущение необходимости ни в чем не обмануть и не подвести этих людей защекотало горло. Какие-то вопросы он пропускал мимо ушей, но сильно расстроился, когда услышал, как Пашка все время спрашивал у него об одном и том же:
— Где документы? Куда ты их спрятал? Отвечай!
От недоверия этих добрых людей Андрею стало обидно, и слезы покатились из глаз.
— Они у Лешки. Это маленький мальчик, который живет с дедом. У него родители погибли в автокатастрофе. Хороший такой мальчуган...
— Какой, на хер, мальчуган! — грозно ревел Пашка. — Где документы?
— Они положили их в секретер и обещали сохранить. Павлик, почему ты мне не веришь? - опять расстроился Андрей.
— Где находится секретер? В чей квартире находится этот секретер? — в бешенстве орал Пашка.
— У Лешки дома. Его дед обещал сохранить, — умилялся Андрей.— Это порядочные люди. Мы с тобой, Павлик, к ним обязательно потом съездим.
— Адрес?
— Адрес я не помню, но могу так показать. Они живут в Серебрянке. Я Лешке свой телефон подарил, — под воздействием метадона Андрей говорил недругам сущую правду.
— Костя, быстро выясняй адрес, — заревел Павел Николаевич в сторону Визгунова и, повернувшись к Андрею, сильно засадил ему кулаком в скулу.
Андрей боли не почувствовал. Лишь мятущаяся огненная точка в башке, заставлявшая его искренне отвечать на все вопросы, разорвалась на сотни кровяных осколков, и сознание вновь перенесло его в прошлое на свою субмарину...
Очнулся он на лежаке в темной комнате, через окно которой заглядывала полная луна. Пробуждался не сразу, толчками, и долго не мог понять, где он находится. То ли еще действовало лекарство, то ли необратимое произошло что-то в организме, но чувствовал себя пловцом, пытающимся изо всех сил выплыть из черной глубины. Еще пригрезилось, что возраст у него теперь изменился и ему не тридцать пять по паспорту, а все восемьдесят. Андрей задыхался. Казалось, это всплытие из бездны никогда не закончится. Профессионально, по привычке, он пытался определить, сколько азотно- гелиевой смеси осталось у него в баллонах индивидуального дыхательного аппарата, но с ужасом понял: с глубины он всплывает без ИДАшки. От этой мысли коченели руки и ноги. Андрей закричал и очнулся.
Наконец полусон, полуявь отпустили. Андрей открыл глаза. Непроглядная темень мрачной завесой простиралась вокруг, тупая боль в левом боку растекалась по всему телу. Вдобавок он был связан и не мог пошевелиться. Но в комнате кто-то был кроме него. Причем не враг, а свой, родной человек. Андрей был в этом уверен.
— Кто здесь? - задал вопрос темноте.
Где-то в ногах зашевелился светлый комочек, а по ноге скользнула теплая ладошка.
— Андрюша, это я.
— Наташа?
— Да, милый. Как ты?
— Развяжи меня.
— Сейчас, подожди секундочку. Я только кортик достану и перережу веревки.
Вот это да! Андрей изумился и вспомнил, что еще в гараже отдал девушке на хранение свой флотский кортик, а она, оказывается, сумела его не только сохранить, но и принести сюда. Женщины, что ни говори, великие создания! Когда путы были разрезаны, Наташа протянула ему в темноте прохладное и такое знакомое на ощупь личное оружие морских офицеров. Андрей принялся ее расспрашивать. Оказалось, что пробралась она сюда тайком. Сейчас три часа ночи, у нее есть ключи от всех дверей. Этот коттедж когда-то принадлежал ее родителям, пока взамен за какие-то родственные услуги Павел Николаевич не перекупил его за бесценок и не приспособил для своих нужд. Она раньше не знала для каких, а теперь ей стыдно, что тут мучают людей, добиваясь от них признания. Родной дядька устроил здесь личную тюрьму. Он вообще оказался бандитом, и если мама об этом узнает, то ее больное сердце не выдержит...
— В доме много народу? - перебил девушку Андрей.
Оказалось, немного, человек шесть, которыми руководит Барсуков, и еще человек пять приехали с
