— Так это же ненаучно! — не выдержал профессор и снова хлопнул себя по коленям. — Доказательства, доказательства, молодой человек!
— Профессор Мельников! — произнесла Лина. — В любом научном собрании за подобные реплики вас уже давно бы удалили из зала.
Кругом сдержанно зафыркали, профессор сердито махнул рукой.
— Продолжайте, — приказал он Мишке.
— «После того как численников и баскаков вытурили из Городца, жизнь простого народа сразу сделалась легче, — читал Мишка. — На улицах пели, смеялись, на площади перед детинцем водили хороводы. Кузнецы весело стучали молотками, кожевники выделывали кожи. «Надо готовиться к нападению врага», — хмурился оружейник Анкудин. И он целыми» днями ковал мечи и кинжалы, и даже ночью, при свете кузнечного горна, прохожие видели в окошке его курчавую черную голову, его мужественный нахмуренный лоб. Однажды Анкудин вышел на городской вал осмотреть укрепления. «Надо бы заборола подновить, — подумал он. — Вон те бревна плотно пригнаны, а вот эти — явный брак. Эх, лодыри, бракоделы, о своей же безопасности не думают!» Он уперся широкой ладонью в бревно, попробовал пошатать его. Бревно сидело плотно. И все-таки Анкудин вытащил из-за пояса топор, постучал по соседним бревнам, проверил, все ли в порядке…»
Тут профессор беспокойно задвигался на своем стуле, запыхтел, но ничего не сказал, только насупился. Лина взглянула на него, едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, поспешно закрыла ладонью рот.
— «Случайно взглянул Анкудин в чистое поле, а там травы зеленели, стадо паслось, вдали темнели сосновые леса. И вдруг он заметил всадника, несшегося во весь опор… «Беда: баскаки!» — подумал Анкудин. Он вгляделся попристальнее и узнал русского. Всадник с грохотом пронесся по мосту, который находился как раз напротив Анкудинова двора…»
Профессор вновь громко всплеснул руками, даже привстал, но, видно, передумал спорить и опустился на место.
— «Вот всадник проскакал через мост и остановился прямо перед Анкудином. «Грамота от великого княяя Александра Невского! — заорал гонец. — Князь велит всем баскаков бити!» — «Эва, братец! Опоздал! — засмеялся Анкудин. Мы своих еще когда вытурили. Поминай как звали! У нас, братец, самоуправление!»
— Ну, это ты загнул! — не выдержал профессор.
Лина громко фыркнула, профессор неодобрительно взглянул на нее.
— «Молодцы, вам можно позавидовать, — вздохнул гонец. — А что опоздал я, ничего в том нет удивительного. Сам знаешь, какие у нас средства сообщения…» В это время в поле показался второй всадник. Едва перемахнув через мост, он свалился с коня. Из плеча его торчала оперенная стрела. Анкудин и гонец бросились к нему.
«Татарове!» — простонал раненый.
Поскорее перенесли раненого в дом Анкудина, где женщины оказали ему помощь. Сам Анкудин бросился в детинец. Там на башне висел огромный медный колокол. Схватился за веревку, начал названивать. На гул набата со всех сторон стекался народ. Сам воевода прибежал на колокольню.
«В чем дело?» — закричал воевода.
«Татарове! Усмирять нас, за баскаков и численников мстить идут!»
Воевода поглядел в поле. С башни было видно, как огромное татаро-монгольское войско накатывалось на город.
«Да, численность», — воевода задумался.
«Ничего, наше дело правое, — ободрил его Анкудин. — Мы им такого зададим! Укрепления у нас что надо, сегодня я лично проверял. Оружия тоже достаточно».
Оба они сбежали вниз.
«Мосты ломать! Поджигай их!» — скомандовал воевода. Воины бросились разрушать мосты через Тесьму.
Потом заперли изнутри ворота детинца, для большей крепости завалили их бревнами, кирпичами и другими строительными материалами, оставшимися после постройки храма. Женщины и дети через запасные воротца эвакуировались в детинец, под защиту укрепленных стен. Туда же загоняли скот. В посаде остались мужчины начиная с четырнадцати лет. Все были до зубов вооружены. Сквозь бойницы, прорубленные в заборолах, было видно, как вражеское войско докатилось уже до самого рва. Передние кони визжали, видя перед собой глубокий ров, на них нажимали задние, которые об этом рве и не подозревали. Вот несколько всадников уже сорвалось вниз, прямо на колья… Туча ордынских стрел полетела через ров. Стрелы ломались о мощные сосновые бревна заборол.
«Во! Как будто градом бьет», — сказал Анкудин.
«Эй! Отойдите от бойниц!» — закричал воевода.
И правда, несколько стрел попало в бойницы. Двоих уже легко ранило… Скоро неприятель рассредоточился по всему полю, забелели кибитки, задымились костры. В одном месте начали засыпать хворостом и землей ров.
«Стреляй!» — скомандовал воевода… Десятки луков нацелились из бойниц. Завизжали стрелы. Землекопы бросались на землю, отползали подальше от опасною места…
Так продолжалось целый день. Ночью слышен был стук: враги под прикрытием темноты устанавливали камнеметы, кое-где поспешно засыпали ров…
Первые лучи зари осветили зловещую картину: весь город был окружен забором из кольев. Поодаль красовалось несколько камнеметов. Ров был в двух местах наполовину засыпан.
«Беда, ребята, — сказал старый воин. — Вон что натворили татарове. Отынили нас. Теперь не войдешь, не выйдешь. Водицы и то не испьешь из Тесьмы родимой», «Да, вылазку сделать невозможно, — сказал другой. Придется отсиживаться…»
«Разговорчики! — крикнул воевода. — Панику сеете? Мы им еще выдадим, помнить будут!»
«Правильно!» — поддержал Анкудин.
В городе в этот день не хватало воды. Колодцев было мало, их вычерпали в первый же день. Плакали дети, мычал непоеный скот. Всем хотелось пить.
«Ничего не поделаешь, придется открыть секрет», — сказал Анкудин.
«Какой секрет?» — удивился воевода.
Анкудин отозвал воеводу в сторону и начал рассказывать:
«Когда мы детинец строили, специально сделали широкий подкоп. Прямо из-под стены детинца вывели подземный ход к реке. Конечно, замаскировали его как следует. Строители разъехались по другим городам, я один этот секрет знаю».
Профессор вдруг подскочил:
— Какой подкоп, какой подкоп? Да ты, братец, соображаешь, что говоришь?
На него все зашикали, а Лина снова не выдержала и расхохоталась. Профессор обернулся в ее сторону, Лина сейчас же спряталась за чьей-то спиной.
— Продолжай, Анкудинов, — ободрил Михаила Игорь Александрович, и тот продолжал:
— «Да самой ночи шла яростная перестрелка. Стрелы непрерывно трассировали в ту и другую сторону. Камнеметы целый день бомбили стену четырехпудовыми булыжниками.
«Ничего, — говорил воевода, — пускай измотаются как следует. Хлеба у нас достаточно, водицы ночью достанем. Отсидимся!»
Ночью с несколькими воинами Анкудин через подкоп спустился к реке. Тесьма в этом месте обрывиста и вражеским всадникам недоступна. Ночь была темная, наши ползком пробрались во вражеский стан, сняли часовых и умело разобрали все камнеметы. Не только разобрали их, но и надежно испортили.
