Те зенитки, которые были скрытно установлены для противодействия тяжелому русскому танку, были сметены огневым налетом. Это было новое русское оружие — совершенно неизвестное и недооцененное Вермахтом, такое же, как «тридцатьчетверка», тяжелый танк КВ-1, бронированный штурмовик Ил-2, истребитель Як-1… И бог весть что еще!..
«В Москву — до снегопада! Домой — до Рождества!» Солдаты Вермахта просто упивались этим лозунгом. Конечно, хотелось, как во Франции: два месяца боев — и вот он, Париж! Яркие женщины в юбках до колен и кружевных чулках, изысканное вино, Лазурный берег.
А здесь война стала страшной рутиной. Каждый километр ледяной русской земли пришлось поливать кровью, отвоевывать сотнями жизней баварцев, вестфальцев, лотарингцев… И с каждым днем потери росли.
Вот и сейчас обер-лейтенант Дитрих Шталльманн вместе с остальными танкистами их поредевшего панцер-батальона стояли на опушке леса перед свежевырытыми могилами. В выдолбленных в смерзшейся земле ямах лежали тела его товарищей. Капеллан читал заунывную молитву, прося Господа принять души усопших.
Навряд ли Господь захочет увидеть такие души — после всего, что они творили здесь, в России… И последнее пристанище — яма в мерзлой земле — вполне заслужено многими из этих завоевателей.
Сегодня обер-лейтенант Шталльманн командовал почетным караулом. В их обязанности входило и дать прощальный салют погибшим.
— Laden und Sichern! Зарядить и поставить на предохранитель! — скомандовал Дитрих.
Солдаты с лязгом вогнали обоймы в магазины «Маузеров 98К».
— Feuerbereit! Готовься! — заклацали затворы.
— Zielen! Целься! — винтовки взметнулись вверх.
— Feuer! Огонь! — Троекратно прозвучал в гулкой тишине леса сухой треск выстрелов.
— Entladen! Разрядить! — Солдаты разрядили оружие и взяли винтовки «на караул».
Церемониал — это все, что у них осталось. Тем, кто лег в мерзлую русскую землю, уже не нужно ни салютов, ни наград. Но вот только нужно ли это живым?.. Немецкие солдаты привыкли побеждать, молниеносно громить противника танковыми «клиньями». А что теперь? Оставалось только вгрызаться в оборону русских, теряя боевых товарищей и ожесточая свои сердца этими потерями. Пожалуй, Дитрих Шталльманн начинал понимать жестокое упорство русских в их обороне…
Потом солдаты нестройно затянули «Ich hatte einen Kameraden» — «Был у меня товарищ». Это была грустная песня — под нее хоронили немецкие солдаты своих боевых товарищей.
Последнее время эта грустная песня все чаще раздавалась над бескрайними просторами Восточного фронта. Россия ощерилась на немцев рядами деревянных крестов с надетыми на верхушки стальными шлемами.
Вечером они устроили грандиозную попойку. Пили самогон, принесенный из соседней деревни с труднопроизносимым названием. Патефон орал надтреснутым голосом бравурные марши, все пили, закусывали армейским пайком и братались.
Но в разгар веселья совсем рядом вдруг раздались оглушительные взрывы, и над лесом, в котором были замаскированы танки, взметнулись снежно-огненные фонтаны взрывов.
Пьяные в хлам немецкие танкисты бросились прочь из блиндажа — прямо на обжигающий мороз. Они еще успели услышать затихающий стрекот русских ночных бомбардировщиков. И частое бабаханье счетверенных зенитных автоматов им вслед. По небу хаотично метались лучи прожекторов, пытаясь поймать в светящиеся клещи неуловимые русские бомбардировщики.
«Рус фанер», «Фанер бомбер», «Ночные ведьмы» — это были легкие бипланы Поликарпова, на которых летали в основном русские женщины. Они ночами вились над позициями немецких войск, сбрасывая легкие осколочные бомбы и капсулы с зажигательной смесью.
Вот и теперь над лесом разгорался пожар. Видимо, бомбы с русских «Фанер бомберов» угодили в склад горючего.
— Achtung! Achtung! Alarm! — Внимание! Внимание! Тревога! — раздавалось со всех сторон.
Армейская пожарная команда уже разворачивала брандспойты, качали воду насосы. Но пламя на морозе разгоралось со страшной силой, а вот пожарные насосы плохо справлялись со своей работой — от холода застыло масло. В итоге пожар тушили всю оставшуюся ночь по старинке — ведрами с водой.
Наутро похмельные, злые и невыспавшиеся танкисты предстали перед таким же командиром панцер-батальона. Намеченная на раннее утро атака была отложена на целых три часа — пока не подвезли новые запасы бензина и масла для танков взамен сгоревших прошлой ночью.
Дитриха Шталльманна вызвали в штаб. Там он узнал, что его батальон придается танковой группе Георга Райнхардта. Батальону ставилась задача обеспечить выход «кампфгруппы» на калининское операционное направление. Появление мотомеханизированных и танковых соединений Райнхардта в районе важнейшего узла дорог и города Калинина создавало угрозу окружения войск левого крыла Северо- Западного фронта большевиков и правого крыла Западного фронта.
— Необходимо любой ценой прорвать оборонительные рубежи русских на этом участке, герр обер- лейтенант! — говорил штабной офицер, поблескивая моноклем.
— Яволь, герр оберст!
— Ваше подразделение обеспечат всем необходимым.
Обер-лейтенант Дитрих Шталльманн хмуро оглядел своих солдат. От полноценного состава батальона осталась едва ли половина. Много танков было выбито в предыдущих атаках и находилось в ремонте. Также не все машины удалось эвакуировать с поля боя. Русские пристреляли буквально каждый метр ничейной территории.
— Слушайте приказ! Необходимо атаковать русских на рубежах обороны, прикрывающих Калинин. Стремительным ударом нужно вклиниться в позиции большевиков при поддержке моторизованной пехоты и артиллерии. Там за селом уже начинается пригород. Захват Калинина позволит нам взять в клещи Москву. А после флангового охвата столица большевиков падет! Авиационной поддержки не будет, погода нелетная. Но артиллеристы обещали «поджарить» русских. Задача ясна?
— Яволь, герр обер-лейтенант!
— Nach Moskau — jeden Preis! Panzer, vorwarts! На Москву — любой ценой! Танки, вперед!
Услышав знакомый приказ, танкисты быстро вскарабкались по броне своих «панцеров». Обер-
