Вообще, с самого момента своего создания «Клим Ворошилов» вызывал противоречивые чувства у военных. С одной стороны — неуязвимость, с другой — недостаточная надежность. С одной стороны — высокая проходимость, с другой — низкая скорость и маневренность. Да и с проходимостью все было не так однозначно: танк с трудом преодолевал крутые склоны, его не выдерживали многие мосты. Кроме того, пятидесятитонный бронированный монстр капитально разрушал любую дорогу — за ним уже не могла двигаться колесная техника, из-за чего «Клим Ворошилов» всегда ставили в конец колонны.
Но вместе с тем «Клим Ворошилов» стал своеобразным «долгожителем» среди танков. Много говорят, что «Клим Ворошилов» устарел к 1942–1943 годам, с появлением у немцев танков Pz.Kpfw.IV Ausf.J с длинноствольными 75-миллиметровыми пушками, а особенно — «Тигров» и «Пантер». Однако в составе тяжелых танковых батальонов панцерваффе сохранились и «тройки» и «четверки». Также и КВ всех модификаций использовались до самого конца войны. Но их постепенно вытесняли более совершенные тяжелые танки «Иосиф Сталин». По иронии судьбы последней операцией, в которой КВ использовались в большом количестве, стал прорыв линии Маннергейма в 1944 году. Командующий Карельским фронтом Мерецков лично настоял на том, чтобы его фронт получил именно КВ. Мерецков командовал армией еще в зимней войне и тогда буквально влюбился в этот танк. Уцелевшие танки «Клим Ворошилов» собрали буквально по одному и направили в Карелию — туда, где когда-то началась карьера этой машины. И «ветераны» не подвели и так же эффективно прорывали линии колючей проволоки, крошили противотанковые надолбы и неприступные бетонные доты.
Но лейтенант Горелов вместе с танкистами крепко поговорили с мастерами из передвижной танкоремонтной части и даже выставили им спирта из «неприкосновенного запаса» хозяйственного старшины. Очень уж не хотелось танкистам расставаться с надежным стальным другом. К тому же их «Климушка», несмотря на все стальные и свинцовые вихри, через которые он прошел, оставался на ходу. И броня, хоть и в отметинах попаданий, но все ж пробита не была. Все-таки старшина Стеценко не зря холил и лелеял боевую машину, и она, как настоящий проверенный друг, не подвела экипаж в бою. А сейчас при машине остался механик-моторист Олег Астафьев — наблюдать за процессом ремонта.
С другими тяжелыми танками в их 8-м мехкорпусе ситуация была весьма плачевной. У одних вышла из строя злополучная трансмиссия. У других клинило башню. Третьим просто не повезло: просто не хватило запчастей.
Да ремонтники из передвижных мастерских просто не успевали починить всю прорву техники. На небольшой железнодорожной станции под Тернополем скопилось огромное количество техники. Но еще больше ее скопилось на полях сражений, переправах и фронтовых дорогах. С техники снимали все мало- мальски ценное: рации, другие приборы, пулеметы вынимали из шаровых установок, перегружали боекомплект, сливали топливо. После чего броневики и танки сжигали или подрывали. Но успевали не всегда…
Эшелоны уходили на восток один за другим, но постоянные налеты авиации, обстрелы, диверсанты на путях и неразбериха всячески осложняли эвакуацию. Железную дорогу пока еще чудом не разбомбили, и каждый час был на вес золота.
ГЛАВА 16
Последний рубеж
— Ну шо, хлопцы, проснулись? — старшина Стеценко сладко потянулся и пошел к ручью умыться. — Товарищ командир, разрешите потом до полевой кухни сбегать, а то снова придется сухпай жрать.
— Хорошо, Степан Никифорович.
Лейтенант Горелов протер глаза. Николаю снилось, что он снова в танке наводит пушку с единственным снарядом в казеннике на приземистый силуэт «Артштурма». Довоенные сны перестали сниться, и все, что было лишь две недели назад, сейчас казалось нереальным, словно детские сказки, где добро всегда побеждает зло. В суровой и кровавой реальности зло — с черными паучьими крестами на броне.
Танкисты глядели на сумятицу, царящую на железнодорожной станции. Вечно не успевающие за боевыми подразделениями, тылы наконец дошли, но толку от этого было не много. Обозы загромождали все вокруг, беженцы и военные смешались в некоем подобии Вавилона.
Вдали пыхтел эвакуационный эшелон, а рядом, как водится, на запасном пути исходил паром и дымом бронепоезд. Это был эшелон НКВД — перед войной железнодорожные части Народного Комиссариата внутренних дел занимались охраной стратегических путей от националистических банд ОУН-УПА, белополяков и диверсантов.
А на вооружении Красной Армии в начальном периоде войны состояло десять дивизионов бронепоездов. Дислоцировались они в основном вблизи границ Советского Союза: в Киевском военном округе — 1-й Краснознаменный дивизион, Белорусском военном округе — 4-й и 8-й отдельные дивизионы.
Угловатый, защищенный довольно внушительной броней БП-35, созданный на Брянском заводе в тридцатые годы, имел довольно внушительное вооружение: четыре 76-миллиметровых орудия и двенадцать станковых пулеметов «Максим». Кроме того, в составе бронепоезда были две зенитные бронеплощадки с полуавтоматическими 76-миллиметровыми зенитными пушками и счетверенными максимами. А в хвосте боевого эшелона был прицеплен вдобавок еще и мотоброневагон. Большая часть этого нового вида железнодорожного вооружения как раз попала в войска НКВД в период их переформирования.
— Ну что: война войной, а обед по расписанию, — довольный старшина Стеценко вернулся с котелками дымящейся каши.
— А то! — довольный лейтенант вытащил из кармана ложку.
— Да, горяченького поесть — эт хорошо, — поддержал товарищей Иван Лаптев.
Экипаж дружно принялся за еду.
— Что там Олег? — озабоченно спросил старшина Стеценко — механик-моторист остался приглядывать за ремонтом их танка.
— Ничего, Степан Никифорович, Олег следит, чтобы с нашего «Климушки» гусеницы не сняли. А то мы ж не «БТшка» — на колесах не поедем, — пошутил заряжающий Ваня Лаптев.
Николай Горелов оторвался от почти уже вычищенного котелка и привычно бросил быстрый взгляд на небо. И словно в унисон его невеселым мыслям раздалось протяжное:
— Во-о-оздух!
Глухо затявкала единственная зенитка. Все-таки поздно товарищ Сталин прислонил к стенке товарища Тухачевского, который увлекся «универсальной артиллерией» и зарубил на корню разработку легких зенитных автоматов. И теперь немецкие бомбардировщики могли пикировать, не опасаясь, что их встретит шквальный огонь с земли. А вот шквальный огонь гитлеровских «Флак-систем» до самого конца войны стал кошмаром «сталинских соколов».
Бросив котелки, танкисты бросились к небольшому окопчику, отрытому накануне, а земля уже вздыбилась фонтанами взрывов. Выплеснувшаяся из котелков перловка растеклась по траве.
Побросав фугасные авиабомбы, двухмоторные фронтовые бомбардировщики пошли на второй заход. На слабый зенитный огонь русских «стервятники Геринга» внимания почти не обращали. «Юнкерсы-88» теперь в пологом пикировании сыпали мелкие кассетные бомбочки.
Противопехотная осколочная бомба Spreng-Dickenwend SD-2A/SD-2B устроена весьма просто. Корпус «Бабочки», а именно так переводится с немецкого «Schmetterling», представляет собой толстостенный чугунный цилиндр, заполненный взрывчаткой. В боковой стенке имеется отверстие, в которое вделан взрыватель. Из взрывателя выходит металлический короткий трос, имеющий на конце ветрянку, состоящую либо из двух дисков и двух полубочонков, как SD-2A, либо из двух лопастей — как SD-2B.
Бомба, поставленная на дистанционный подрыв, отличается исключительно высокой чувствительностью к внешним воздействиям. «Schmetterling» SD-2B с взрывателем-ловушкой фактически являлась первой в мире дистанционно устанавливаемой противопехотной осколочной миной с
