— Разве вы не знаете? — удивился Кейс. — Ведь его открыл человек вашего времени, который и сейчас живет, в данный момент…
— Кейс, — перебил его Прингл, — сейчас 7990 год, и Майкельсон действительно очень мало сделал к этому времени и был неизвестен вплоть до 8003-го года.
Кейс хлопнул себя по лбу.
— А, вот о чем идет речь. Я все время забываю об этом.
— Вот видите, — обратился Прингл к Саттону, — конечно, вы понимаете, что я имею в виду…
Саттон кивнул головой, хотя даже не представлял себе, что Прингл имел в виду.
— Но как? — спросил Саттон.
— Это все сводится к мыслительной деятельности человека, — ответил Прингл.
— Конечно, — добавил Кейс, если вы перестанете думать о чем-то, то, следовательно, уже знаете, что это такое.
— Время представляет собой концепцию разума, — невозмутимо продолжал Прингл. — Субстанцию времени искали повсюду, пока не обнаружили, что она является принадлежностью человеческого разума. Думали, что это и есть четвертое измерение. Вы помните Эйнштейна?
— Эйнштейн не утверждал, что это четвертое измерение, — возразил Кейс. — Оно не является измерением в том смысле слова, как вы думаете о длине, ширине или высоте. Он думал о времени, как о продолжительности…
— А это “четвертое измерение”, — вновь продолжал Прингл.
— Нет, это не так, — возмутился Кейс.
— Джентльмены, — прервал их Саттон, — Джентльмены!
— Во всяком случае, — сказал Кейс, — этот самый Майкельсон из вашего времени догадался, что время представляет собой концепцию разума, существует только в человеческом разуме и не имеет никаких физических свойств, кроме человеческой способности понимать его. Он обнаружил, что человек, у которого достаточно сильное чувство времени…
— Есть люди, вы знаете, — перебил Прингл, — с обостренным чувством времени. Они могут сказать, что прошло десять минут с какого-то момента и окажутся правы, более того, они могут контролировать даже секунды с точностью лучших хронометров.
— Итак, Майкельсон построил искусственный “мозг времени”, — сообщил Кейс, — мозг, у которого чувство времени было увеличено в миллион раз, и обнаружил, что такой мозг может управлять временем в определенных пределах. И он мог двигаться сквозь время и проносить сквозь время любые предметы, которые попадают в сферу его деятельности.
— Это как раз то, что мы используем сейчас, — добавил Прингл, — мозг времени. Вам просто нужно нажать необходимую кнопку, которая сообщит этому мозгу, куда вы хотите направиться… или точнее, куда вы желаете отбыть, а он сделает все остальное.
— Просто, не правда ли? — он досмотрел на Саттона.
— Вне всякого сомнения, очень просто, — согласился тот.
— А теперь, мистер Саттон, — сказал Кейс, — чего вы еще хотели бы узнать?
— Ничего, — ответил Саттон, — совершенно ничего.
— Но это глупо с вашей стороны, — настойчиво возразил Прингл. — Должно быть что-то такое, чего вы хотите…
— Может быть, некоторую информацию, — уточнил Кейс.
— Информацию о чем? — удивился Саттон.
— О том, что вообще происходит, — терпеливо объяснял Прингл.
— Вы собираетесь написать книгу? — прямо спросил Кейс.
— Да, — ответил Саттон, — я намереваюсь писать книгу.
— И вы хотите продать ее?
— Я хочу, чтобы ее опубликовали.
— Книга, — сказал Кейс, — является предметом продажи. Это продукт работы ума и затрата физической энергии. Она имеет реальную ценность.
— Согласен с вами, — сказал Саттон, — и полагаю, что вы заинтересованы ее покупкой.
— Мы являемся издателями, — объяснил Кейс, — которые ищут книгу для опубликования.
— Бестселлер, — добавил Прингл.
Кейс расцепил ноги и сел прямо.
— Все очень просто, — сказал он, — деловое соглашение. Мы хотим, чтобы вы предложили свою цену.
— Можете сильно завысить ее, — предложил Прингл. — Мы готовы заплатить.
— Мне не приходит в голову никакой цены, — признался Саттон.
— Мы обсуждали этот вопрос, — кивнул Кейс, — в предварительном порядке, думая о том, сколько вы можете запросить и сколько мы сможем заплатить. Мы думаем, что вы не против иметь планету в качестве своей собственности.
— Мы могли бы дать вам целую дюжину планет, — снова вмешался Прингл, — но это бессмысленно. Что человек может сделать с дюжиной планет?
— Он мог бы, например, сдавать их в аренду, — ответил Саттон.
— Вы имеете в виду, — спросил Кейс, — что были бы заинтересованы в том, чтобы иметь дюжину планет?
— Нет, я не это имел в виду, — ответил Саттон. — Просто Прингл спросил, что можно делать с дюжиной планет, и я ему ответил. Я сказал…
Прингл так наклонился со своего кресла, что чуть не упал.
— Послушайте, мы говорим не о планете, которая находится где-то на задворках Вселенной. Мы предлагаем планету, которая уже обработана, ландшафт которой приведен в порядок, на которой нет никаких неприятных или вредных форм жизни, с очень приятным климатом, с дружелюбными аборигенами и со всем необходимым для жизни…
— И кроме того, мы предлагаем вам деньги, — прервал его Кейс, — чтобы ваша планета ни в чем не нуждалась до конца ваших дней.
— Она находится в самом центре Галактики, — не умолкал Прингл, — это такой адрес, который составит вам честь. Вам не придется стыдиться его…
— Меня это не интересует, — кратко ответил Саттон.
У Кейса кончилось терпение.
— Боже мой, чего же вы хотите?
— Мне нужна информация.
— Хорошо, — вздохнул Кейс, — мы дадим вам информацию.
— Почему вы хотите купить именно мою книгу? — Саттон нахмурился.
— Существует три группы лиц, заинтересованных в вашей книге, — объяснил Кейс. — Одна из них хочет убить вас, чтобы помешать ее публикации. И, что особенно важно, они могут сделать это, если вы не присоединитесь к нам.
— А вторая группа?
— Третья, — уточнил Кейс.
— Да, третья.
— Они хотят, чтобы вы написали книгу, но ничего не заплатят вам за это. Они сделают все, что в их силах, чтобы облегчить написание этой книги и даже защититься от тех, кто хочет вас убить. Но они не предложат вам ничего.
— Бели я приму ваше предложение, — усмехнулся Саттон, — то я полагаю, вы тоже поможете мне написать книгу. Я имею в виду редактирование и всякие подобные вещи.
— Естественно, — согласился Кейс, — мы заинтересованы в этом и потому сделаем все наилучшим образом.
— В конце концов, — заметил Прингл, — наша заинтересованность в этом деле не меньше, чем ваша.
— Я очень сожалею, — сказал Саттон, — но моя книга не продается.
