Это глупо, — сказал он себе, — это по-детски.
И все же они ему не доверяли.
— Ты человек, — говорила ему Ева. — Это твой народ. Ты принадлежишь к человеческой расе.
Он встряхнул головой, поставленный в тупик сложившейся ситуацией. Лишь одна вещь ясно выступала из всего этого. Одна вещь, которую он должен сделать. Одно обстоятельство, которое должно быть выполнено. Тогда все остальное не будет иметь никакого значения.
Есть нечто, что называется Судьбою.
Знание этой Судьбы было ниспослано ему не как человеческому существу, не как члену человеческой расы, но как посреднику, который должен передать эти знания всем. Всем видам разумной жизни.
— Я должен написать книгу, чтобы выполнить это. Я должен сделать так, чтобы книга была ясной и сильной, а главное, такой честной, какой только может быть.
Когда я сделаю это, то освобожусь от своих обязанностей л обязательств.
Позади скамейки послышались голоса и шаги, Саттон обернулся.
— Мистер Саттон, не так ли? — спросил человек…
Саттон кивнул.
— Садитесь, Тревор, — сказал он. — Я ждал вас.
— Вы недолго оставались со своими друзьями, — заметил Тревор.
Саттон покачал головой.
— У нас возник спор.
— Это имело отношение к вопросу о Колыбели?
— Можно сказать, что и так, — подтвердил Саттон. — Но причина гораздо глубже. Это фундаментальная предвзятость, которая гнездится в отношениях между андроидами и людьми.
— Херкимер убил андроида, который принес ему известие о Лоне? — спросил Тревор.
— Он думал, что его послали вы. Он понял, что тот только изображал андроида. Вот почему он убил его.
Тревор лицемерно поджал губы.
— Это плохо, — произнес он, — очень плохо. Скажите, как он узнал… Как сумел распознать обман?
— Этого, — отрезал Саттон, — я вам не скажу.
Тревор попытался изобразить невозмутимость.
— Главное, что оно не сработало, — продолжал он.
— Вы имеете в виду, что андроиды не бросились сломя голову и не указали вам, где находится Колыбель?
Тревор кивнул.
— В этом есть еще и другой аспект. Они могли отозвать своих наблюдателей из стратегически важных пунктов. Это могло бы помочь нам.
— Как выстрел сразу по двум целям, — усмехнулся Саттон.
— Именно так, — согласился Тревор. — Нет ничего лучше, чем поставить противника в безвыходное положение.
Он прищурился, глядя в лицо Саттону.
— С каких это пор, — прямо спросил он, — и почему вы являетесь дезертиром по отношению к человеческой расе?
Саттон поднял руку к лицу и ощутил твердость пластика, который изменил его черты и сделал похожим на андроида.
— Это была мысль Херкимера, — объяснил он. — Он думал, что в таком виде меня будет труднее обнаружить. Вы не стали бы меня искать среди андроидов, верно?
Тревор кивнул.
— Это могло бы помочь, — согласился он. — Это могло на какое-то время сбить нас с толку. Но, пока вы дышите, психометр продолжает следить за вами, и мы знаем, где вы.
Белка подпрыгнула ближе, села напротив и принялась их рассматривать.
— Саттон, — спросил Тревор. — Так вы не знаете об этой проблеме, связанной с Колыбелью?
— Ничего, — ответил Саттон. — Они сказали мне, что я являюсь человеческим существом, а это дела, касающиеся только андроидов.
— Из этого можно сделать вывод, что они считают это очень важным для себя?
— Да, пожалуй, — согласился Саттон.
— Можно догадаться по названию, что это может быть?
— Это не слишком трудно сделать.
— Поскольку нам нужно было больше людей, — размышлял Тревор, — мы начали изготовлять андроидов тысячу лет назад. Они были нужны нам для того, чтобы численно увеличить человечество. Мы делали их как можно больше похожими на человека. Они могли делать все, что и люди, за исключением одного, одной вещи.
— Они не могут размножаться, — перебил Саттон. — Интересно, Тревор, а если бы это было возможным? Если бы мы дали им эту возможность?
— Если дать им эту возможность или способность, то они стали бы настоящими людьми. Не было бы никакой разницы между человеком, предки которого были созданы в лаборатории, и тем, предки которого вышли из океана. Андроиды стали бы расой, которая сама себя продолжает. Тогда они уже не были бы андроидами. Они стали бы людьми. Численность человечества пополнялась бы как биологическим, так и химическим путем. Не знаю, — продолжал Тревор, — честное слово, я этого не знаю. Конечно, является чудом уже то, что мы вообще их создали, что мы смогли воспроизвести жизнь в лаборатории. Подумать только о необходимом уровне технологических и научных достижений, чтобы добиться этого. В течение столетий люди пытались узнать, что же представляет собой жизнь. Мы шли сначала по одному неправильному пути, затем перешли на другой, тоже неправильный, путь, бились о каменную стену. Не в состоянии найти научный ответ, многие обращались к источникам сверхъестественным, к мистическим ответам, к вере, что это является даром свыше, чем-то божественным. Эта идея великолепно выражена Дьюнайте, который писал в двадцатом столетии.
— Мы дали андроидам одну вещь, которой нет у нас, — спокойно сказал Саттон.
Тревор внимательно посмотрел на него. Черты его лица внезапно заострились, и в нем появилась подозрительность.
— Вы…
— Мы дали им неполноценность, — продолжал Саттон. — Мы сделали их менее совершенными, чем человек. Мы дали им основание бороться против нас. Мы не дали им чего-то, ради чего им пришлось бороться. Мы дали им тот мотив, который человек потерял много лет назад. Человеку уже не нужно доказывать, что он такой же, как и все другие, лучше, чем все другие, что он самое великое существо в Галактике.
— Теперь они добились и этого? — произнес Тревор с горечью. — Андроиды размножались не биологическим, а химическим путем в течение длительного времени.
— Мы должны были этого ожидать, — сказал Саттон. — Мы дали им такой же мозг, как у нас. Мы должны были подозревать это уже давно.
— Все это так, — произнес Тревор. — Но мы пытались дать им и возможность человека к интуитивному предвидению.
— Мы поставили знак им на лоб, — заметил Саттон.
Тревор сердито махнул рукой.
— Это незначительное различие уже устраняется. Когда андроиды производят другого андроида, они
