группе. Для подготовишек. Ну, ещё чтоб вернувшихся в строй поднатаскать. Вот и сейчас – один из ведомых 'худых' отвлёкся на уже атакующие Яки и подставился недобитому мне. Схлопотал, разумеется. По полной. Хватило парнише. Последних моих боеприпасов.
Фрол тут же сваливается в пологое пике и уматывает на юго-восток. Горючка. У меня ещё достаточно, но вибрации какие-то нехорошие появились, обрывки обшивки даже из кокпита видно как полощутся в потоке, звук какой-то странный… неприятный, особенно при любом изменении курса, что-то, кажется, продолжает рваться и ломаться. Сейчас развалюсь, не дай бог. Набрав, на всякий случай, высоту – вдруг прыгать – отправляюсь вслед за довольно хорошо ещё видимым ТБ. Который больше не горит, а с неторопливым достоинством выписывает широкие виражи над чем-то отсюда не видным. Рядом 'чайка'.
Продолжаю, однако, крутить головой. Нет, 'худые' в отстое. Ребята в родном полчке и так неслабые были, а теперь ещё и у Фрола подучились чуток. Впрочем, учитель из него так себе. Насколько помню. Костиком. У каждого свои недостатки… и достоинства… А тут ещё И-16 подтянулись. В общем, 'мессерам' стоило бы подумать о ретираде… но – не думают. Что ж там в ТБ такое интересное, что они даже про мой столь жарко любимый ими 03-тий биплан забыли? Пытаются оторваться, но четвёрка Яков, удобно расположившись сверху над всеми, успешно это самое дело пресекает, а ещё четвёрка вместе с 'ишачками' долбит 'худых' на виражах. Двух уже приземлили. Остальные… уматывают-таки. Преследуемые Яками. Бестолку. В пикировании из наших – только МиГ. Да и то не всегда. Удирающего 'мессера' догонит.
Ага, бомбёр, совершенно по-орлиному качнув широченными плоскостями, пошёл-таки на посадку. 'Чайка' продолжает крутиться. Прикрывает? Правильно… Нет, какое там прикрывает. ТБ садится на дорогу! Потому что аэродром внизу – площадка где то километр на километр – до безобразия забит разнообразной авиатехникой, в основном, кажется, побитой, а ВПП разбомблена… капитально!
Да уж, зрелище реально не для слабонервных… Огромный корабль медленно опускается на начало прямолинейного участка, как издавна принято в России, не столько дороги, сколько направления, скудно заасфальтированного и – даже с пяти сотен метров видно – безобразно разбитого, буквально в хлам. Колёсами, впрочем – не бомбами. Садится, однако, очень аккуратно и даже где-то красиво, пробегает первую пару сотен метров, потом правая стойка, похоже, начинает складываться, но пайлот определённо ас, машина успевает лишь слегка присесть, а он уже компенсирует элеронами, не давая коснуться крылом… однако скорость падает, аэродинамика перестаёт работать… Оп! Крыло отвалилось. Оп! Второе тоже. Повезло, или супермастер? Дальше фюзеляж один, но скорость уже небольшая. Пыль – столбом!
Завороженный фантастическим зрелищем, забываю даже контролировать воздух. Воровато – стыдясь самого себя, раззяву – осматриваюсь. Никого и ничего. Время и нам садиться. 'Чайка' напарника уже заходит. Участок, где садиться можно, ТБ достаточно чётко обозначил. Хотя, конечно, если где-то можно сесть с его колёсищами, это вовсе не означает, что там будет комфортно и для моей крошки. Ещё раз оглянувшись на предмет 'мессеров', захожу на посадку. Выпускаю шасси. Сначала краником, что слева. Пневматикой. Левая стойка вышла, правая, блин, нет. Пробую механически. Ручка справа. Хрен. Ладно, тогда убираем левую стойку. Пневматикой не получается – механикой. Тот же окаянный орган, тем же концом и в то же самое неподходящее отверстие. Без паники! Горючее выработано почти полностью – это хорошо. Потому что пытаться выпустить шасси посредством перегрузок я бы себе не посоветовал. В данном конкретном случае. Всё скрипит, подвывает сквозь дыры в обшивке и, кажется, вот-вот сверзится с небес обломками. А то и мы не асы?
Оказалось, не асы. Пока подъёмная сила имелась, балансировал ещё, подпрыгивая по ухабам, на одном колесе, но скорость упала, машину развернуло вправо, левая стойка надломилась, но правая плоскость успела раньше нырнуть в пыльный грунт, побитые плоскости, дорвав расчалки, дружно отвалились, и пошли-поехли кульбиты кувырками. Лишь напрягся и упёрся всеми подходящими конечностям в стенки кабины – что ещё оставалось. Небо и земля сменили друг друга дважды, и то, что осталось от моей красавицы – собственно, один фюзеляж – с натужным скрипом остановилось. Слава богу, мною кверху. Преодолённой поперечными кувырканиями дистанции лишь чуть-чуть не хватило, чтобы раздавить к чертям собачьим субъекта, одетого в лётный комбез, но со снятым уже шлемом. На данный момент как-то уж очень печально взирающего на меня. Жидов. Ну конечно, кто же ещё. Забавно, но подбежав помогать мне, тот грустно озвучивает в точности ту же самую фразу.
— Ну конечно – кто же ещё….
Отстегнувшись, выбираюсь из кабины. Как ни странно, всё абсолютно цело. В смысле, то, что чисто моё. То есть руки, ноги, туловище, голова и ТТ с запасной обоймой на рукаве. А вот попытка спастись с парашютом была бы для меня определённо чреватой. Поскольку парашют-то как раз – в клочья. Ничего, главное, задница цела. Прикрыл. Парашют, в смысле.
Пройдя мимо жидовского биплана – тоже досталось неслабо, то-то он тоже на посадку пошёл – двигаем к ТБ. Оттуда толпой лезут… Эсэсовцы! В полевой форме. Чрезвычайно обалдевшие – хоть голыми руками бери – но все с подозрительно славянскими чумазыми рожами. Кроме одного. Этот – прямо эсэсман с картинки. Истинный ариец. Немного в возрасте уже, но рослый, стройный, белобрысый и с холодными серыми глазами. Офицер. В званиях ихних и знаках различия не понимаю ничего. А рядом с ним распоряжается по-хозяйски эдак – сколько лет, сколько зим – Катилюс. Он один в советской форме. Старшего лейтенанта ГБ. Тогда понятно, откедова здесь ноги растут…
Даже не поздоровался. Хам трамвайный. Оглядел лишь на предмет целостности фигур и нехромания ног. Явно зацепившись глазом о мой усовершенствованный комбез. И тут же скомандовал:
— За мной, бегом – марш! — Это он нам с Жидовым.
Сквозим по дороге. Ни фига себе, куда садились. Увидь раньше – умер бы в воздухе, до посадки. От одного лишь осознания абсолютной завершённости жизненного пути. Спина Катилюса мерно покачивается чуть впереди. Этот бегать умеет. Костик – нет. Ничего. Стянув с разгорячённой башки успевший уже основательно пропотеть лётный шлем, легко заставляю перейти на привычную – мне – волчью трусцу. Рекордов так не поставишь, но если нужно, особенно с нагрузкой, пёхом преодолеть максимум расстояния за минимум времени, сохранив, к тому же, боеспособность, то – только так. Главное, когда бежишь, о беге не думать. Лучше всего о бабах…
Но женский пол на данный момент категорически не актуален, поэтому разбираю нынешний ребус. Какие-то тела валялись ещё рядом с ТБ. Аккуратненько так связанные и с кляпами. Аж целых три штуки. Одно определённо в офицерской форме. Фельдграу, разумеется. А ещё два… не в генеральской ли? Тогда это улов. Удача века. Значицца, понимаю так. Прельстившись лаврами 'бранденбургов', некий такой вот завистливый старлей кровавой гэбни переодевает свою разведгруппу, без ложной скромности, в эсэсовскую полевую форму. Где взял – где взял… Купил![167] Потом, разжившись неведомо где офицером и парочкой генералов, вызывает транспортник на Именин. Предусмотрительный. Небось, в нашу форму переоделся ещё там – на всякий такой вот разный случай.[168] Нас же сейчас задействовал, поскольку не хватало только гэбэшнику ещё и вооружённых эсэсовцев с собою таскать. Народ нервный стал. По и без того очень даже неспокойным тылам нашим. Ладно. С этим понятно. Детали – потом.
Сначала лесом, потом мимо железнодорожного тупика, буквально заставленного штабелями, большей частью ящиками, в которых самолёты транспортируют, потом вдоль железки, потом направо, по переезду, через несколько путей, на дорогу. Без малого шоссе. В приличном состоянии. Не так чтобы очень забито беженцами. А то насмотрелся, летая-то. Не потому, что рано – война режим дня плохо соблюдает – просто ведёт немного не туда. На Ляховицы, судя по карте. Рокада.
В синеве белая полоса. Сначала двойная, затем сходится в одну и вскоре истаивает. Не так чтобы очень высоко, значит. Тысячах на семи. Разведчик. Разумеется, немецкий. Похоже на 'дорнье'. Do.217R, наверное. Высматривает. Не по нашу ли душу? С той высоты побитый ТБ как на ладони. Даже если фюзеляж отдельно, а крылья отдельно.
Вдалеке по рокаде топает где-то, примерно, рота. В сторону к городу. То есть туда, где стреляют. Цырики впечатления не производят. Преимущественно в возрасте, вооружены кое-как и не все. Командир, юный белобрысый политрук, впрочем, вид имеет довольно бравый. Катилюс вышел, поднимает руку – тот насторожился. Что-то скомандовал – колонна быстро рассредоточилась по обочине, выставившись на нас оружием. Тем, что имелось. Трёхлинейки. Десятка три, пожалуй. Понаслушались, наверное, про диверсантов. Но, в общем-то, правильно. Бдить надо. Политрук подходит. Курносый. Весь из себя по форме
