Отпусти - это всего лишь слово

вызовом.

   - Да.

   Вольх молчал. Внезапно я понял, что он стоит передо мной на коленях.

   - Хорошо. - Он поднялся, вытащил сигарету, закуривая прямо в комнате, выпустил дым в потолок, кажется, вот так он набирался решимости.

   - Вольх, выйди пожалуйста. Мне тоже паршиво от всего этого. Дай съебаться тихо, по-английски. Так будет лучше.

   Он кивнул. Слова были сказаны. Прошёл по коридору, повернул ключ, открыл дверь на улицу, помедлил секунду и скрылся на кухне.

   Вот и всё. Свобода манит, пора бежать, Никитос. Беги, тебя никто не остановит больше. Беги. От самого себя. И хватит на твою долю. Хватит всего. Что же просит чувство твоей вселенской справедливости, Никит? О чём оно молчит?

   О том, что ты трусливо и позорно сбежишь. Давай, теперь прикончим Саню ради разнообразия. Это же несправедливо. Что тебе пришлось выбрать в его пользу, а ты уверен, что хотел выбрать именно ТАК?

   Я вскочил и рванул к выходу. Не выпуская бритву из рук, не разжимая кулака, схватил куртку свободной рукой и дальше... Полетел, как фанера над Парижем.

   Полетел обратно в комнату, перехваченный поперёк сильными, жёсткими руками Вольха.

   Забился не понимая. Чего он? Зачем? Всё же решено, сказано. Он же сам сказал уёбывать.

   И выхватил глазами цепочку алых капель на полу.

   И выхватил глазами цепочку алых капель на полу.

- Блядь, знал же. Знал, твою мать, что ты, гандон малолетний, выкинешь что-нибудь! 

Доигрался. Хотел посмотреть, насколько тебя хватит.

Вольх матерился и орал как припадочный.

- Руку разожми. Блядь, кому сказал, руку разожми!!

Одной рукой он выдёргивал аптечку из под стола, второй разжимал мои, судорожно стиснутые, пальцы. Кулак был в крови, словно кто-то щедро разбрызгал алую краску. Кровь густая, мутная, сочилась между костяшек, тяжело капала вниз.

За диваном натекла вязкая липкая лужица. Ладони просто не было видно, возможно я задел мелкий сосуд, или порезал глубоко, потому, что несмотря на то, что рана была зажатой, кровотечение не останавливалось. Я просто не видел собственной руки, скрытой за разливающимися во все стороны потёками и ниточками алого.

- Бля, свинью зарезали, ха-ха. - Я начал хохотать.

Смотрел, искренне не понимая, чего он так переживает? Не ножом я себе в брюхо пырнул, и не вены вскрыл. Ну, бля, ну ладонь. Ну да, мне тоже не безразлично очевидно. Но с хуя ли панику поднимать, и вообще. Моя ладонь, моя жизнь, моё тело. Хочу - режу, хочу, бля, не режу. Его это совершенно не касается. 

Не знаю, сказал ли я это вслух, давясь приступом беспричинно обуявшего меня веселья.

Вольх размахнулся и влепил мне по лицу. В этот раз пощёчину. Отрезвило моментом. Отпустило тоже. Хохотать я разом перестал. И пальцы разжались.

Бритва стояла торчком, врезавшись в мякоть под пальцами и ладонью.

- Уёбок мелкий. 

Вольх застонал, мучительно так, словно от зубной боли.

Притащил меня в ванную, врубая воду.

Тоже мне, первая помощь называется. Аккуратно промыл, в какой-то момент быстро выдернув бритву, зажал, обрабатывая тампоном с перекисью. Я зашипел, непроизвольно дёрнувшись. Видеть собственную ладонь мешала чужая спина и плечо. Вольх просто передавил мой локоть под боком, фиксируя в захвате, демонстративно не замечая, что рука имеет продолжение в лице меня, и, с видом усердной медсестрички, занимался обработкой боевых ранений. Не дёргайтесь, боец. Врач сказал - в морг. Пинцет, тампон, перекись, стрептоцид, зелёнка... Зелёнка? Бляяяяяя.

Защипало и зажгло так, что я взвыл, активно вырываясь и подпрыгивая, цепляясь за змеевик. С тем же успехом, можно было об него убиться. Вольх даже не сдвинулся.

- О, да неужто больно? - с такой ехидной злостью поинтересовался он, что я моментально спёкся и стиснул зубы из принципа. 

- Я не по ране. Вокруг. Хотя тут вокруг вряд ли получится, - в задумчивости выдал он, снова беря тампон. - Так порезаться, умудриться надо было, бля. Мазохист хренов.

   Я шипел, тихо выпуская воздух сквозь зубы и считал, до ста для разнообразия. На тринадцати Вольх наложил сложенную в несколько слоёв марлю, взял бинт, профессионально перехватывая наискось, не забывая фиксировать между большим и указательным пальцем, закрепляя через запястье. Когда закончил заматывать, обрезав маникюрными ножницами излишки, и осторожно затянул узелок, на воле остались только кончики пальцев. Всё остальное было благополучно погребено под ровным слоем бинта. Фильм 'Мумия', бля, продолжение. Серия четвёртая. 'Мумия в ванной.'

   Я сиротливо топтался рядом, с неловкостью глядя как он смывает кровь, протирает раковину - загажено было знатно. Как собирает причиндалы в аптечку, обдумывает.

   Я бочком выскользнул в коридор, хватая ботинок, понимая, вот он подходящий момент. Валить надо сейчас, пока Вольх занят. Но похоже, до порядка Вольху не было абсолютно никакого дела, он нарисовался следом, дыша в затылок, практически моментально. Глаза прищурены, голова слегка опущена вниз, взгляд такой, исподлобья, вроде злой, а вроде лениво-оценивающий.

   - Съебаться надеешься?

   Пиздец, я ощутил себя вором застигнутым врасплох на месте преступления. Ботинок испуганно выпал из рук с грохотом убившись об пол. Представляю выражение своего лица в этот эпический момент. Да что вы бабушка, не думал даже.

   - Это ты правильно мыслишь, - Вольх подошёл, дёрнул за плечо, заталкивая обратно в комнату.

   - Просто я сейчас так хочу тебя отпиздить, поэтому придумай что-нибудь, чтобы унять во мне это охуительное желание.

   - Пизди, - согласился я. Знал, сопротивляться не стану. - Тебе как удобнее, что бы я стоял или...

   - Блядь, заткнись, а. Хуйню не гони.

   Вольх устало толкнул меня на диван.

   - Мне сейчас подумать надо, зашейся на пару минут. Всё.

   Он дёрнул за низ дивана, разбирая без предупреждения, отправляя меня прокатиться до стенки. Сел на край, рассматривая со странным выражением. Похоже, расправа временно откладывалась. Вольх очень злился, чувствовалось моя безумная выходка, конкретно его взбесила, но что-то в его лице, в выражении глаз, подсказывало, что именно из-за этой дебильной выходки, я по-прежнему остаюсь здесь... А может не только из - за неё...Он мне с самого начала не поверил, ни единому слову из того, что было сказано, хотя вначале и повёлся слегка, но сейчас весь его вид ясно давал понять: я проиграл. Спектакль произвёл впечатление убедительной силой драматизма, и фанатичной отдачей единственного горе-актёра, но режиссура сплоховала, кулисы рухнули в самый неподходящий момент. А если не лукавить? Не лукавить, на самом деле какой - то частью души, я был рад, что всё закончилось так.

   И не рад. Теперь, всё запуталось ещё сильнее, запуталось потому, что, кажется, не готов я был порвать эти отношения. Реально, не хотел. А что тогда я скажу Сане? Наврать?

   Хотелось убиться в очередной раз. [i]Да уж, Никитос, гандон ты знатный. Так запутаться и запутать мог только ты.[/i]

   - Ты сказал... Что я могу уйти, - напомнил я, предпринимая последнюю вялую попытку.

   - Передумал, - мрачно отрезал Вольх. Посмотрел по сторонам с неверящим и одновременно сожалеющим видом, созерцая погром и бардак в комнате.

   - Ну вот, из-за тебя гитару сломал, - пробормотал он, - придётся новую покупать.

   Я прижался к стене, сел, подобрав колени.