Отпусти - это всего лишь слово

Целует благодарно; нежно, обводит руками, словно пытаясь ощутить кокон нашей переливающейся энергетики.

Мы как на экспрессе. Чем дальше, тем больше западаем друг в друга. Или я западаю, с каждый днём, своих эскапад переходов от желания убить, до желания любить и целовать следы его походки. Ну ладно со следами пожалуй погорячился. Но вера придёт в наши отношения. Мне ещё не хочется верить ему, я ещё не готов довериться, открыться, но понимаю что словно тёплый живой комок в его руках. Я пульсирую. Я снова начинаю жить. Я умер и воскрес. Вот такое оказывается бывает и мой распиздяцкий воронёнок с серыми глазами наполнил меня галлонами своей живой воды. Да уж, кстати о галлонах, помыться бы нам не мешало.

Сан невменяемый. Сан невъебенный. И невменяемый. Он просто ошалелый, словно пьяный, лыбится, смотрит, моргает, не в силах отойти от оргазма. Тащусь от самого себя. Сейчас начну танцевать победные танцы выпрыгивая задницей на тамтаме его живота.

Готовлюсь поднести ладонь к губам с воплем, что 'Слона завалили', но мой оживший лев, с рычанием подхватывает меня за задницу и мы едем в ванную. Мыться.

Ну и заодно я получаю возможность обозреть его квартиру. Честно вываливаю ебальничек и забываю его поднять. Вот так вот живут богатые люди, буржуи блин, фиг ли. Двухэтажная квартира похожа на футбольное поле в величии современного евроремонта, Вкус чувствуется во всём, в каждой затейливой изящной завитушке, неуловимые штрихи стиля.

Никакой аляповатости, кричащей и бросающейся в глаза роскоши, чувствуется именно вкус, строгий, элегантный, аккуратный, ненавязчивый. 

Мне кажется Саня стеснялся в тот момент. Чувствуя себя очевидно неловко, потому что лёгкая тень набежала на его лицо, когда я ошарашенным тоном выдал: - Что это пиздец.

Не гордость, не самодовольство, а именно стеснение и лёгкий страх, словно это его богатство выстроит между нами непреодолимую стену. А мне смешно. 

Я раскрываюсь перед ним сверкающей бабочкой энергетики. Мне больше не нужно её сдерживать, не нужно бояться, прятать это в себе - больше не нужно. Словно впервые я могу позволить себе быть. Развернуться, вспыхнуть, заискриться миллиардами десятков цветов, искр, шлейфом переливающейся радуги.

   Я читаю его, легко и естественно читаю. Вижу мысли, и провожу по ним рукой. Он стесняется своего богатства, точно так же как я стесняюсь своей бедности. Парадокс. И Санька выпрямляется. Он не понимает что с ним происходит, не понимает, но успокаивается, ему становиться легко, он расслабляется, ощущая себя идиотом, и с удивлением моргает ресницами не понимая, как ему на секунду могло прийти в голову, что я похож на других людей, которые меряют его деньгами. Стукаю его по лбу. Нехорошо читать чужие мысли, но что сделать я эмпат. А сейчас я просто бабочка выбравшаяся из своего кокона. И мне хочется взлететь и сиять на весь мир.

- Ник...господи - Сашка ставит меня на полу ванной и смотрит почти с испугом. В его глазах восторг ребёнка увидевшего мир сквозь разноцветные стеклышки 

- Ты...ты точно человек?

- Инопланетянин, - хохочу я, с лёгкостью разбираясь в перипетиях сантехники и первым запрыгиваю в огромное джакузи. - Иди сюда. Буду тебя облизывать

- Да я сам тебя готов облизывать...с утра до вечера- выдыхает Сан. Смотрю на нашего клиента. И правда готов. С головы до ног. Снаружи изнутри.

Подтягиваю его на себя за чудесную тёмную прядку. 

Удержаться от искушения и не прикусить за ухо нет никакой возможности. 

Щекочу дыханием, лёгкое стакатто языка 

- А кто - то против? 

Вода уже налилась до половины. Гидромассаж пока включать не хочется. Мою насмешливую ухмылочку Сан чует за кожей, только не понимает её причины. Нащупываю мочалку за спиной, и небрежным движением шлёпаю её недогадливому на грудь. Откидываюсь на край бортика, вольготно поигрывая кончиком ступни. 

- Приступай. Хочу... Что бы ты помыл меня.

   До Сана доходит. Щёки вспыхывают жаром, глаза прищуриваются, когда до него доходит, что любимый пиздёнок я, злопамятный типчег. Ну так, слегка в приятных моментах. 

- Решил поиграть? - Сан насмешливо вскидывает бровь и губы его ползут в акульей усмешечке. Это кто - тут ещё поиграть решил спрашивается. 

С гоготом ухожу под воду, когда небрежный движением ноги, Сан лениво переступил бортик джакузи, и крутанул стойку с разными шампунями и гелями вокруг своей оси, выбирая оружие.

В догонялки в джакузи не поплаваешь, и Сан подхватив выуживает меня как рыбку из воды со второго раза. Весовые, ростовые и прочие категории явно не равны. 

Я исхожусь истошным воем, когда эта скотина со злорадным хохотом, заливает меня гелем с ног до головы, пользуясь тем, что я не достаю ногами до дна. Выскальзываю ужом, хватаю что - то в ответ...

Не знаю, как мы не разнесли ванну. Два веселящихся дебила подростка затеявших дуэль на тюбиках шампуня - зрелище не для слабонервных. Если бы Сашка не задвинул створки мы бы затопили соседей. Не знаю, что нас так разухарило. 

Скорее всего просто начался отходняк, вылившийся в острый приступ истерически нездорового веселья, которое плавно сошло на нет и мы вплавились друг друга, целуясь словно сумасшедшие, скользя мокрыми ладонями по коже, жадно лапая друг друга, вновь изголодавшимися ладонями. 

Мне кажется, мы никогда не сможем насытиться друг другом. И дело не в сексе, дело в чём - то другом, важном, скрытом глубоко внутри нас. 

Огорчал только один факт, соглашаясь на любые внешние поползновения, настолько соглашаясь, что из ванны мы выползали на трясущихся ногах, Сан категорично упёрся рогом отказываясь заняться сексом. Кажется психотравмы у нас оказались обоюдными, и когда я бился в капельницах в припадке ненависти крича о том, что мечтаю засунуть ему паяльник в жопу, для Сана это оказалось слишком. 

Слова имеют способность ранить и убить. Мне бы хотелось исцелить Саньку, забрать сказанное обратно, но растворяясь среди всполохов невъебенной нежности в которой я пытаясь вымолить прощение, топил его раз за разом, пытаясь отдать, Сан отказывался заниматься сексом. 

- Между поебаться и любить есть разница Ник. Я тебя люблю. Я просто хочу что бы ты это понял. Что мне не секса с тобой хочется Ники, мне хочется ТЕБЯ. 

Вот такой вот невероятный тип. Думаю, скажи я ему Люблю, и всё сопротивление Сана, который с мазохизмом достойным лучшего применения отказывался от собственного желания, рухнуло бы в один момент. Но я не мог вытолкнуть из себя этих простых слов. 

Мне вообще очень трудно сказать кому то: - Я люблю тебя. 

Сказать Люблю, значит взять на себя ответственность за судьбу другого человека, разделить с ним жизнь. Я пока не был готов принять её.

   А ещё мы оба не были готовы к разговорам. 

Бывает такое, людям очень хорошо, посреди войны они находят островок мира и позволяют себе урвать несколько часов от реальности, не думать. Вот и мы так. И я.

Сашка смотрел на меня, Сашка целовал меня, и я понимал, что он не станет ничего рассказывать, предпочитая навсегда оставить в безопасности, завёрнутым в солнечное тепло своей квартиры. Сашка наблюдал за мной, улыбался, смеялся, шутил, отвлекал всячески, и продолжал наблюдать, словно добрый психиатр незримо нависающий над пациентом. Потом он признался, что очень остро боялся, что у меня съедет крыша, некоторые симптомы были так сказать на лицо. Я не замечал этого со стороны, но Саня видел, просто не говорил, тактично не замечая, что у меня трясутся руки, что иногда я начинаю хохотать очень громко и нервно, что говорю походу мыслей, замираю в прострации глядя в одну точку. В такие секунды Сашка испытывал беспомощность, почти панику, и не подавал виду, вымучив из себя улыбку острил, дурачился, всячески отвлекал и остро боялся что я сойду с ума. Особенно в первый день.