- Эй, работнички!
Лена собралась открыть форточку и все объяснить соседу, но Стас отчаянно замахал ей руками, чтобы она ни в коем случае не делала этого. Он подбежал к окну и, старательно подделываясь под восточный акцент, отозвался:
- Да, хазаин!
- Калым есть! Церковную ограду подновить надо!
- Каращо! Всо сдэлаэм!
- Тогда поехали, подвезу! – позвал Григорий Иванович, на что Стас, якобы сожалея, ответил:
- Вах-вах! Нэ можем, хазаин!
- Это еще почему?
- А у нас этот… как его там… – прошептал, припоминая, Стас и, вспомнив, крикнул: - Намаз!
- А-а, – с уважением одобрил сосед. – Молитва – дело святое. Не смею мешать! Но как только закончите – приходите!
С облегчением выдохнув, Стас принялся бесцельно бродить по комнатам, пока подметавшая пол Лена не выдержала:
- Слушай! Шел бы и ты тоже в храм, а? – взмолилась она. – Мешаешься тут только… Да и грех теперь на тебе такой, что туда не просто идти, а бежать надо!
- Да я-то, может быть, и пошел! – подумав, пожал плечами Стас. – А… что если узнают? В шапке-то ведь в храме стоять нельзя?
- В шапке нельзя! – согласилась Лена. – Зато в очках можно. Теперь ты в них, можно сказать, на вполне законном основании, – она протянула черные очки Стасу и язвительно усмехнулась: - Иди-иди, беглецу – все к лицу!
- Что ты хочешь этим сказать? – вспыхнул Стас, прекрасно понимая, что Лена намекает на поговорку: «подлецу все к лицу».
- А то, что твои родители правы! Разве можно так с ними? – осуждающе глядя на Стаса, сказала девушка и с болью в голосе добавила: – Горя ты просто не знал, Стасик, и отца не терял, как мы с Ваней, когда его, невиновного, посадили… И не пьет он у тебя…
- Ну, знаешь… – Стас даже задохнулся от гнева. – Было у меня в Покровке два друга. Точнее, друг и подруга. А теперь, кажется, остался только один!
И, надев очки, выскочил вон на улицу…
4
- О, Боже! – всплеснула руками мама.
«Зачем я сюда бежал? Чтобы и здесь выслушивать то же самое?!» – думал Стас, идя там, где было меньше людей, к храму. Пока он не продаст дом, в его планы никак не входило быть обнаруженным в Покровке. А то ведь родители, узнав от того же Григория Ивановича, что он здесь, могут помешать ему сделать это через контору, и все его мечты лопнут, как мыльный пузырь.
Вспомнив о родителях, он нахмурился до рези в подбитом глазу и, что есть сил, пнул валявшийся посреди улицы камень.
Все началось с того, что часа за три до встречи Нового года мама, как всегда, не вытерпев, по секрету шепнула, что они с папой решили подарить ему новую игровую приставку.
Бедная мама! Уверенная в том, что несказанно обрадовала этим сына, она побежала к духовке, где у нее пекся пирог. А Стас с вытянутым от разочарования лицом остался стоять перед своим, на зависть московским приятелям, мощным, но уже явно не устраивавшим его, ноутбуком.
Зачем ему нужна была какая-то игрушка, если он решил с этого Нового года начать дело, которое в итоге принесет ему славу, деньги, а главное, власть едва ли не над всем, а может, как знать, и над всем миром? То есть все то, о чем он мечтал с того момента, как здесь, в Покровке, впервые задумался о смысле жизни!
Его тайна, о которой он не мог пока сказать Ване с Леной, в нескольких словах выглядела так: как сказал учитель информатики и подтвердил преподаватель физики, оба пораженные его быстрым, нестандартным умом, Стас Теплов непременно поразит науку небывалыми открытиями. И он, действительно, собирался сделать это. Но что именно - ни информатик, ни физик даже представить себе не могли!
Стасу не было никаких дел до новых формул или программ… Нет! Он изобретет… - только тс-сс! - качественно новый вирус, перед которым окажутся бессильными все антивирусные программы. Конечно, его еще надо придумать. И пусть на это уйдут долгие годы. Может быть, целая жизнь. Но овчинка стоила выделки. Тогда все банки, все учреждения, да что там – все государства будут платить ему дань, чтобы он этим вирусом не уничтожил разом
