- Зачем тебе столько охраны? – с усмешкой спросил он. - Не лучше ли было поставить их на стены Тавромения?
Но Серапион не принял его иронии:
- Базилевс приказал доставить тебя целым и невредимым! А в городе теперь такое творится… Вон, слышишь? – поморщился он, кивая на поворот, за которым слышались душераздирающие крики.
Фемистокл согласно махнул рукой и вдруг с тревогой прислушался:
- Погоди, это же, кажется Клеобул… Ну, да – его голос!
Обнажив меч, он бросился за поворот, но Серапион с воинами опередили его.
На площади их глазам предстала страшная картина. Несколько могучих воинов, одетых в звериные шкуры, тащили на себе к костру с большим чаном, в котором булькала вода, извивающегося Клеобула.
- А ну, стой! – закричал на них Серапион. - Что здесь происходит. В каком виде, и за каким занятием я застаю личную гвардию базилевса?!
Узнав Серапиона, воины начали виновато огрызаться:
- Мы сегодня отдыхаем…
- Базилевс больше не кормит нас…
- И вы решили – съесть его? – показал на юркнувшего за Фемистокла Клеобула, Серапион.
- А чем мы хуже горожан, которые давно уже едят друг друга по жребию? - с вызовом уточнил огромный воин, в котором Фемистокл узнал бывшего гладиатора, беглеца из Рима - Фрака. - Надо будет, и тебя съедим!
- А известно ли тебе… - подступая к нему, с угрозой принялся уточнять Серапион,- что базилевс под страхом смерти запретил жителям Тавромения, какой бы в нем ни был голод – поедать друг друга? Или ты уже забыл, кто твой самый главный начальник? Так я напомню – вот он, перед тобой! Как стоишь перед «другом царя» и «начальником кинжала»?! Смирно! Покажи, в порядке ли твое оружие? А доспехи? Не подведут ли они тебя в первом же бою?
Фрак, по намертво въевшейся в него давней привычке гладиатора беспрекословно повиноваться начальству, покорно вытянулся перед Серапионом: вот меч, показал он… а вот - бронзовая пластина, защитница сердца.
- Хорошо ли она держится? А ну-ка, приподними ее! – скомандовал Серапион, и как только Фрак выполнил приказ, с кошачьей ловкостью выхватил саблю и по самую рукоять вонзил ее в грудь бывшего гладиатора.
- И так будет с каждым, кто осмелится не подчиняться воле нашего базилевса! – предупредил он, показывая пальцами охране, что делать дальше.
Несколько воинов, под хмурыми взглядами «гвардейцев», залили кипящей водой костер, и они продолжили путь.
- Спасибо за Клеобула, Серапион, отныне я твой должник! – искренне поблагодарил «друга царя» Фемистокл, но тот, с неожиданным жаром, принялся возражать:
- Ты?! Это я твой должник! Мы все твои должники! – широко развел он руками, что, должно быть, означало – весь Тавромений.
Ничего не понимающий Фемистокл, проследовав через мрачный, погибающий в муках голода и страха, город, дошел до дворца, где его, как никогда ласково, встретил Евн-Антиох.
И базилевс, и царица, и стоявшие вокруг трона вельможи, смотрели на него с какой-то радостью и надеждой.
Все недоумения разрешились после того, как царь хлопнул в ладоши, и в залу вошел… Фемистокл не поверил собственным глазам – Прот!
- Ты? Здесь?! – с изумлением уставился на него грек. - А как же Пергам?..
Царь дважды хлопнул в ладоши, и в зале на этот раз появился писец-каллиграф. С низким
