целый город… Ступайте! Скорее!..
- А с этим что делать? — кивнул на замершего Агафокла Зимрид.
Сердце в груди Аттала зашлось так, что стало темно в глазах. Это решило судьбу лекаря.
- Отдай его палачу, — отворачиваясь, мстительно бросил царь.
- О, величайший, пощади! — закричал Агафокл. — При чем тут я? Это все злые и добрые силы... Тебе надо больше молиться и приносить щедрые жертвы богам!..
- Правда, правда! — закивал Верховный жрец, но тут же осекся, потому что Аттал, метнув уничтожающий взгляд на лекаря, повторил приказ:
- Палачу! Пусть рассказывает эти сказки в царстве Аида. Хвала богам, что хоть там никто не будет нуждаться в его сомнительных услугах!
- Правда, правда! — поддакнул Верховный жрец, поспешно уходя из спальни вслед за начальником кинжала, который увел за собой вопившего Агафокла.
Через час, перед вернувшимся Зимридом лежал совершенно измученный приступом, изможденный человек, чуть заметно шевелящий бескровными губами.
' О, Зевс... Зевс... — умиротворенно думал Аттал, прислушиваясь к ощущениям в груди, и со страхом и радостью убеждаясь, что новых толчков больше нет, и сердце его работает тихо, ровно. Он был жив и, как прежде, мог снова есть, пить вино, заниматься любимой лепкой из воска или, сидя в оранжерее, описывать привезенные из дальних стран диковинные растения. — Зевс!..Ты опять спас меня... И все-таки ты несправедлив ко мне. Почему в моих жилах течет кровь не моего родного отца Аттала, ни разу не болевшего за восемьдесят два года своей жизни, а его брата Эвмена, которого та же болезнь в пятьдесят лет превратила в человека, не способного и шагу ступить без носилок!? Почему здоровье моего отца ты передал сыну этого хилого Эвмена — моему сводному брату Аристонику? Сейчас, когда я мучаюсь здесь, он скачет на горячем коне или купается в море, борясь с могучими волнами! О, великий громовержец, разве это справедливо, ведь я, а не он должен править такой огромной страной с ее непокорным, неблагодарным и диким народом!'
Аттал, наконец, заметил Зимрида и слабым голосом спросил:
- Как? Ты уже выполнил приказ?!
- Да, божественный! — склонился в почтительном поклоне начальник кинжала. — Верные мне люди уже отправились в Египет, Грецию и Сирию. После доклада я найду и пошлю еще несколько человек на Хиос, Делос, Крит...
- Я спрашиваю не об этом, а о бестолковом лекаре, который вошел так некстати! — перебил Аттал.
- Мойра Атропа... вернее, палач уже обрезал нить его жизни! — с ухмылкой поправился Зимрид.
- Ты, как всегда, поторопился... Этот Агафокл принимал меня на свет! Разве нельзя было подождать? — упрекнул Аттал, качая головой. — Как это жестоко... Эй вы! — крикнул он, прикладывая к глазам платок. — Цирюльника сюда, казначея и скрибу!
Царь вздохнул и поднял глаза на Зимрида.
- Ну, что там у тебя?
- За ночь в столице и окрестных городах подавлено пять бунтов черни! — быстро доложил начальник кинжала, прибавляя два вымышленных бунта в округе для весомости своей работы.
- Опять… Неблагодарные! — возмутился Аттал и закричал на раба, вносящего белый халат, шитый золотом и жемчугами: — Ты что это несешь?! Черные одежды сюда! Прогнать цирюльника! Я снова ношу траур...
Он сел в постели и заторопил Зимрида:
- Ну?
- Двадцать семь мятежников казнены, их имущество конфисковано в твою казну! — поклонился начальник кинжала, на этот раз вдвое занижая цифру, так как половину денег он, по своему обыкновению, положил себе в карман. — Сто пятьдесят ремесленников в назидание всем остальным подвергнуты наказанию
