Перекрестившись на маковки церкви с золочеными крестами, он отдал свечу подбежавшей женщине, которая прислуживала ему в порубе, и прошел на середину двора.
Здесь он низко поклонился князю Мстиславу, затем на все четыре стороны - честному народу. Не приметив нигде Гориславы, подумал, что правильно она сделала, что не пришла, и, одним движением сбросив с плеч полушубок, протянул обвязанную руку тиуну.
Заполнивший двор терема народ разом подался вперед.
Иностранные гости, что-то лопоча между собою, с жадным любопытством ждали, что произойдет дальше.
Тем временем тиун тщательно проверил целостность печати, громко объявил:
- Не тронута!
И, сам сорвав печать, принялся медленно разбинтовывать руку.
Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как падает с заснеженной ели на твердый наст промерзший, сухой снег…
А тиун все не торопился…
- Да что оно там медлит? – даже возмутился Мстислав Мстиславович.
Наконец, тиун, высвободил ладонь, всмотрелся в нее, поднес ближе к глазам и, вместо того, чтобы во всеуслышанье сообщить приговор, вдруг пораженно прошептал:
- Чисто…
- Чисто… - эхом отозвалась ближе всех находившаяся с продолжавшей гореть свечой женщина.
- Чисто! – радостно крикнул вчерашний раб, а теперь гончар, Чудин.
И, из в уст в уста, по толпе понеслось:
- Чисто!
- Чисто?!
- Чисто!!!
- Как это чисто?! – перекрывая всех, раздался возмущенный голос Бориса Давидовича.
Расталкивая всех, он грозным, тяжелым шагом направился к князю Илье, но тут как тут перед ним встали два дружинника. Это были те самые воины, что спасли князя Илью в порубе ночью. Выставив перед собой копья, они нацелили их острия прямо на князя Давида.
- А ну, осади! Прочь с моего пути! - проревел Борис Давидович, хватаясь обеими руками за копья и силясь отвести их от своей груди. Лицо его побагровело от натуги. Но богатыри стояли еще тверже.
- Чисто!
- Чисто!
- Чисто! – снова радостно загомонили в народе.
Князь Мстислав, встал с трона, не торопясь, подошел к нему и тоже со всех сторон осмотрел руку и негромко, но так, что услышали все сказал:
- Божий суд свершился. Князь Рюрик-Илья – неповинен!
Услышав это, люди принялись истово креститься. Многие начали вставать на колени и кричать князю Илье, что просят у него прощения, за то, что думали о нем плохо…
Сам же князь растерянно смотрел на свою ладонь, действительно, чистую, без единой язвинки и следов ожога.
К нему подбежал Мстислав Мстиславович и затряс в своей руке эту ладонь, поздравляя его. Молодая княгиньюшка бросилась в терем, сообщать неслыханную радость Гориславе…
Только иностранцы были разочарованы тем, что, побывав на Руси, так и не увидели настоящей русской казни.
Да Борис Давидович подошел к Мстиславу и недовольно сказал:
