над умершим):
- Есть – раны!
(показывает обломок стрелы)
- И половецкая стрела!
Мономах:
- Гляди, уже поверил прочно!
А ведь подумать бы пора б:
Что может знать, да еще точно,
О ханских планах русский раб?
Ратибор:
- Но ты же сам сказал, возможно,
Он был монахом, кузнецом…
Мономах
(торопливо):
- Иль смердом! Верить ему сложно.
Ратибор
(с надеждой):
- А может быть, он был купцом?
Мономах
(машет рукой, давая понять, что разговор окончен):
- А! Что теперь? Конечно, скверно
Так говорить, когда он стих,
Но, думаю, что и, наверно,
Не будет ханов никаких!
Ратибор
(глядя на пленника):
- Вот так живешь, ешь, пьешь, воюешь…
И вдруг – пожалуй на ответ
За то, о чем и в ус не дуешь,
Покуда мнишь, что смерти нет…
Мономах
(задумчиво):
- И одинаково ведь спросят:
Будь раб ты или господин!
Иди… И пусть его уносят!
А я побуду тут один!
Мономах
(как бы продолжая разговор с Ратибором):
- Нет, половцу не поклонясь,
Русь не спасти нам от разброда!
Ты – воевода. Я же – князь,
Ответственный за жизнь народа!
И должен я любой ценой -
Ковать мечи, латать кольчуги,
И для дружин – да не одной! -
