подхватила Лена, готовая всегда и во всем соглашаться с ним.
- Я тоже готов, - подсел ближе Ваня и замялся: - А то и правда, непривычно как-то читать, когда каждый раз упоминается имя и все эти: пришел, появился, повысил голос, сказал, прошептал…
- Так и в любой пьесе так будет – предупредил Стас, и, видя, как вытягивается лицо друга: - Но ты представь себе, что это кино, – посоветовал ему Стас. – Тут ты сам себе и режиссер, и актер, и зритель в одном лице!
Ваня попробовал на небольшом отрывке, и ему неожиданно даже понравилось.
- А что! И правда, так интересно! – согласился он. – Жаль, что эта «Дань Мономаха» нам не подходит!
- Это мы пока не подходим для нее! Ничего, глядишь, в следующий раз и это поставим! – уточнил Стас и снова взялся за поиск.1
- Погоди, там, вроде, что-то про князя Мстислава Храброго было, о котором говорил сегодня Владимир Всеволодович! – неожиданно попросил Ваня. - Можно еще раз посмотреть?
- Да, и правда о нем… Только это не пьеса, а повесть! – - быстро просмотрел несколько страниц сказал Стас. – Но, в принципе, ее можно будет переделывать в пьесу!
- И переделаем! – с воодушевлением сказал Ваня. – Не сумеем сами – студенты помогут!
- Ну, раз так, - предложил Стас, - То давайте будем читать уже более внимательно!
- Давайте! – снова охотно подхватила Лена.
- Я, правда, уже настроился на то, что будет, как в кино! - замялся, подсаживаясь ближе, Ваня. - Но – тоже готов…
- Тогда – начали! – скомандовал Стас, и они втроем одновременно, каждый про себя прочитали название повести…
4
Божий суд
Историческая повесть
1
Бояре понимающе переглянулись, и лица их просветлели…
В просторной гриднице терема небольшого града на самой границе смоленского княжества, от единого слова князя Мстислава Ростиславича, по прозвищу Храбрый, решалась судьба всей смоленской земли.
Горница была светлой и тепло протопленной. Красивая мозаика украшала стену. В углу пред божницей с образами теплилась лампада. У входа стояли два вооруженных гридника – телохранители князя.
Сам князь восседал на главном месте – высоком, резном стуле. Рядом с ним - княгиня. Чуть позади них сидел его сын, по имени тоже Мстислав, и также, несмотря на юный возраст уже мало чем уступавший в доблести и удальству своему отцу. Окружали князя старшие дружинники во главе с воеводой.
Вдоль стен, на лавках, расположились влиятельные, или как тогда называли их - смысленные люди Смоленска. Они с нескрываемой надеждой не сводили ждущих глаз с самого уважаемого на Руси князя.
Вторую неделю разъезжал он по их земле. Охотился. Хвалил поля и леса, города и веси, изделия здешних ремесленников и трудолюбие крестьян. И все не давал ответ на их главный вопрос: так согласен он или нет быть их князем?..
А как его дать? И не дать как?.. Дело было в том, что, старший брат Мстислава, смоленский князь Роман Ростиславич, отбыв добывать себе Киев, оставил вместо себя своего сына Ярополка. Смоляне, накопившие немало обид – а как без них за годы долгого правления? – тут же, подняв бунт, выместили их на молодом князе. Они изгнали его и объявили своим государем любимого всей Русью за славные победы, мужество и редкое среди князей благородство, соединенное с бескорыстным служением отечеству, - Мстислава Храброго.
Однако сам Мстислав не торопился садиться на смоленский стол, дабы не обидеть родного брата. Но и
