склонился над ним:
— Ты бредишь?
— Нет... Это стихи... Я переписывал их сегодня утром со стены по приказу госпожи...
Философ изучающе посмотрел на Прота:
— Ты спросил, за что они меня так. Хорошо, скажу... Не так давно у меня вновь появилась цель. Я и еще семь моих товарищей решили воспользоваться сегодняшним праздником и — бежать!
— Из Рима?!
— Опять ты за свое... Я ведь уже объяснял тебе, что бежать можно отовсюду.
— Но куда? Как?!
— Хорошо, отвечу... В полночь мы уговорились встретиться у стены Сервилия Туллия между Виминальскими и Эсквилинскими воротами. Я договорился с одним владельцем парусника...
— С римлянином?!
— С вольноотпущенником... Он отвезет нас в Сицилию. Там — свобода. Там Евн образовал целое царство из бывших рабов! Но владелец парусника затребовал с нас большую сумму. И тогда мы договорились обворовать своих господ. Хотя... я считаю, что мы взяли лишь то, что заработали...
— И сколько же ты взял? Неужели столько, сколько заработал?! — не поверил Прот.
— Да... Пятьдесят денариев...
— Немного! Что, больше не оказалось?
— Почему? В шкатулке госпожи было еще много монет, но я подсчитал... Я больше не заработал. Ведь я был простым скрибой в доме Корнелии, вдовы Гракха. Вместе с ее обезьянкой и карликом я сопровождал ее в выходах...
— И они поймали тебя?
— Да...
— Прямо на месте?! — поежился Прот.
— Увы! Корнелия появилась в самый неподходящий момент, когда я отсчитывал денарии... Ей срочно понадобился пергамент для письма...
— Она вызвала прокуратора!.. — подхватил Прот.
— Да...
— Удивительно, как он еще не убил тебя прямо на месте!
— Мне повезло, если это можно назвать везением! — с горечью усмехнулся раб. — У вдовы сегодня прекрасное настроение. Триумф сына! Ради него она приказала лишь высечь меня розгами в назидание остальным рабам. Денарии, конечно, отобрали. Все, кроме одного... Его я все же ухитрился положить под язык. Ведь я до последнего надеялся, что успею в полночь повидаться с товарищами... Как я мог прийти к ним с пустыми руками? Этот денарий не позволял мне кричать и... погубил меня... Озверевший от моего молчания прокуратор схватил бич со свинцом и... раздробил мне колени... Он и до этого меня не особо жаловал, а теперь, сам того не зная, отнял у меня последнюю надежду... Так что со мною все кончено… А ты беги! Ты — молодой, сильный, а что избит — так нам ли, рабам, привыкать к этому?
— Да я бы убежал! — неуверенно сказал Прот. — Но как?
Раб вдруг замолчал и стал напряженно всматриваться куда-то ему за спину.
Прот обернулся и увидел бредущего по берегу пьяного луперка в шкурах поверх белой тоги. Шатаясь и голося какую-то песню, новоявленный жрец-луперк колотил длинным кнутом по волнам Тибра.
— Видишь его? — прошептал раб. — Сама судьба улыбается тебе...
Жрец остановился. Длинно сплюнул в реку. Погрозил кому-то невидимому кулаком.
— Уйдет... прошептал Прот.
— Молчи! — остановил его раб и неожиданно крикнул умоляющим голосом: — Эй, господин!..
— А? Что?— завертелся кругом римлянин.
— Господин, — повторил раб, — ударь нас своей плетью...
Жрец повернул голову к Проту, мертвецам и икнул:
— К-кто з-здесь?..
— Мы, несчастные! — жалостливо отозвался раб. — Подойди к нам! Ударь
