— Э-э-эй! — донеслось до рабов отдаленное.
— Торопятся! — проворчал Фрак, перекидывая грозную палицу из одной руки в другую. — Может, покажем господам ближайшую дорогу на римское кладбище? Поможем Евну?
— Их пятеро, и они хорошо вооружены! — не без тревоги заметил бывший моряк.
— А нас девять! — свирепо взглянул на него Фрак. — И, клянусь Аресом-людобойцем, нет в мире славнее оружия, чем дубина в руке познавшего свободу раба! Разбирайте сучья! Встретим этих господ, как полагается!
Рабы быстро расхватали разбросанные по берегу палки и с самым воинственным видом стали поджидать всадников. Встав ближе к Фраку, Прот тоже сжимал в руке корявую дубину, надеясь в душе, что ее не придется скрещивать с остро заточенными римскими мечами.
Не доехав до берега полстадия, всадники остановились и стали поджидать повозку. Один из них — черноволосый, с короткой курчавой бородой подскакал к рабам и, сдерживая горячего коня, крикнул:
— Кто вы такие? Что за люди?
— Рабы! — с вызовом ответил Фрак, косясь на длинный меч в позолоченных ножнах, свисавший с пояса незнакомца.
— Вижу, что не господа! — гарцуя и оглядываясь на повозку, усмехнулся всадник.
— Заходи с боку! — раздался громкий шепот бывшего гладиатора. Прот последовал его приказу и вдруг заметил на щеке всадника рабское клеймо в виде сложившей крылья совы.
— Стойте! Это же — наш! — закричал он, бросаясь к Фраку.
— Наш?!
— Взгляни на его щеку!
Всадник ударил плетью взвившегося коня, крутнулся на месте, и теперь не только ошеломленный Фрак, но и все остальные рабы увидели страшное клеймо.
Владелец парусника испуганно юркнул за могучую спину Фрака.
— Откуда вы? — невозмутимо продолжил допрос всадник.— Из Катаны? Из Энны?
— Из Рима! — выкрикнул Прот.
— Из Ри-има?!
Всадник с любопытством взглянул на рабов.
— Да! — подтвердил Афиней, который с особым интересом прислушивался к его неправильной латинской речи.
— Вот он привез нас! — сделал шаг в сторону Фрак, показывая на владельца парусника.
— Римлянин? — удивился всадник.
— Пощади, добрый господин! — повалился на колени владелец парусника.
— Отпусти его, — вступился Афиней. — Он тоже был рабом, пока не выкупился на свободу!
— Встань! — приказал моряку всадник. — Надеюсь, что, помня свою рабскую долю, ты помог этим людям не за деньги, а от чистого сердца? Из жалости к их мукам и несчастной судьбе?
— Да, господин! Только из жалости! От чистого сердца!..
Всадник снова оглянулся, обратив опечаленный взгляд на приближавшуюся повозку.
Владелец парусника торопливо сунул мешочек с денариями Проту. Тот хотел развязать его и разделить деньги между рабами, но Афиней сердито выхватил мешочек и, не слушая возражений, сам заткнул его за пояс владельцу парусника. Это не осталось незамеченным всадником.
— Когда ты собираешься возвращаться в Рим? — уже приветливо спросил он моряка.
— Сейчас же! Если, конечно, ты отпустишь меня...
— Отпущу, — кивнул всадник просиявшему моряку. — А ты не попадешь в руки пиратам?
— Нет! Я — закоулочками! — объяснил владелец парусника. — Потихоньку, поближе к скалам и мелям, там, где не ходит ни одно пиратское судно!
— Допустим. А не разобьешься ли ты о скалы? Не сядешь на эти мели?
— Мне никак нельзя делать этого! — вздохнул моряк. — Дома меня ждут дети, жена, старики родители. Они без меня пропадут...
Он замолчал, увидев, как внезапно изменилось лицо всадника при виде подъехавшей к берегу повозки. Словно борясь с самим собой и мучаясь чем-то,
