- Стася, хобий натюрморт! - громогласно прокричала из своего каминного угла Алена и подскочила со стула. - Давай к нам! - художница сегодня единственным здесь цветком грелась в лучах мужского внимания, однако, судя по ее равнооценивающим взглядам, кому из сотрапезников отдать предпочтение, еще не решила. - Наконец-то ты навела на своей голове порядок, - развернула она заинтересованные взоры всех присутствующих в мою сторону. - Теперь можно тебя и писать. Кстати, знакомься - это артисты из Ежина. Выступали на крестинах у внука либрянского главы, но в обратной дороге поиздержались и... задержались, - понимающе хихикнула девушка. - А это наша Стася, грозная магичка и большой авторитет в области мыловарения. Что такое мыловарение, знаешь? - склонила она свою, тоже коротко стриженную, но совершенно чернильную головку к ближайшему соседу и сфокусировала на нем карий взгляд. - Хотя... думаю, нет. А-а, не важно... Стася, танцевать будем? Я уже готова!
- А я - еще нет, - плюхаясь на стул, поставила я в известность художницу и приняла от разносчицы свой любимый темный эль.
- Так чего же мы ждем?! - призывно завопила в ответ, вновь подскочившая с чаркой в руке Алена.
- Вдохновения!!! - взорвался маленький зал самым часто оглашаемым здесь тостом, после которого застолье для меня приобрело уже новый смысл...
Это вообще большое заблуждение, считать, что вдохновение - 'многокрылая птица(4)' лишь представителей искусства. На самом деле, в нем нуждаются все вокруг. И селянин, решивший в этом году посадить не пресную репу, а джингарские дыни, и рыбак, в порядке смелого эксперимента связавший сеть с более крупными ячеями и даже моя соседка, тетка Тиристина, тянущая свою корову к кусту смородницы... Что же касается посетителей 'Лишнего зуба', то здесь бывали люди разные, имеющие отношение к разным же ремеслам, потому что, как говорит мой отец, а уж он-то точно это знает: 'Качественная работа не приемлет вмешательства магии, потому что она сродни лишь истинному искусству'. Эко меня отнесло...
- Здравствуйте, - тут же приложило обратно... - Анастэйс, можно тебя?
- Да как ты меня нашел?.. Да что ты здесь вообще... Какого ахирантеса ты сюда приперся? - закончила я свою сбивчивую речь уже на пустом крыльце и первым делом выдернула руку из сжатой ладони Ветрана.
- Логически вычислил, - сухо бросил он ответом лишь на один из трех вопросов. - Анастэйс, как ни крути, а нам придется с тобой договариваться.
- Договариваться? - возмущенно прошипела я. - О чем нам с тобой договариваться? У тебя своя жизнь и свои тайны, а у меня своя...
- ... и свои тайны, - закончил, вдруг, мужчина и внимательно посмотрел мне в глаза. - И еще не известно, чьи опаснее для их обладателя.
- Ну, ты и... - застряло у меня в горле выразительное ругательство, хотя взгляд, я думаю, был не в пример красноречивым. - Это что, шантаж?
- Шантаж? - с досадой повторил Ветран. - Нет, Анастэйс. Это попытка убедить тебя в том, что я не хочу вам зла, а наоборот, пытаюсь уберечь. И поэтому мне очень важно всегда находиться рядом.
- А я не могу всегда находиться рядом с тем, о ком ничего не знаю, - вновь 'уперлась я рогом в тот же косяк'.
- Весь вопрос в доверии, да?.. Анастэйс, ведь ты же маг и очень умная девушка. Посмотри мне в глаза... Пожалуйста...
Маги не умеют читать по душам. Это привилегия алантов, да еще, пожалуй, детей. Но, зато в нашем арсенале имеется много других средств, заставляющих любого охотно разговориться. А в арсенале травницы и того больше. Но, мне очень хотелось, чтобы этот таинственный пришлец, так непрошено вошедший в мою жизнь сам, по доброй воле снял с моего сердца придавивший его зазубренный камень недоверия...
Я совсем не умею читать по душам, но, если взять за истину то, что наши глаза, это их зеркала, то душа Ветрана сейчас была трельяжем(5) распахнута настежь:
- Анастэйс, я клянусь, что никогда не причиню тебе зла. Я очень хочу, чтобы ты мне поверила, потому что ты для меня...
- Хой ты, в сторонку! - запоздало возвестил, вывалившийся из двери балаганщик.
Ветрану же хватило мига до того момента, как ее створка неминуемо приложится к моей спине.
- Так что ты хотел сказать про тебя и меня?
- Я хотел?.. - а вот теперь он неуклюже растерялся... и волшебство пропало.
- Та-ак... Руки убери... Руки свои убери, - дернулась я, болтая на весу ногами, и выставила вперед локти.
Мужчина нехотя поставил меня на землю и разомкнул 'цепь':
- Анастэйс, пойдем домой.
- Нет. Уйдешь ты, Ветран. Один, сейчас и навсегда... - теперь уже дверь хлопнула за мной...
В маленьком зале, где над каждым столом висело по фонарику, отбрасывающему неровные разноцветные тени на притихших гостей, было по особому уютно. Не нарушали этого ощущения даже развешенные по стенам 'душевные' аленины картины то ли с коровами, то ли с мухами. А на помосте по- прежнему, закинув ногу на ногу, сидел Аргус и перебирал струны на своей лютне, которая при таком освещении, тоже выглядела гораздо лучше и даже чуточку сказочно. Совсем чуть-чуть... Мы встретились с ним глазами, и поэт мне дружески подмигнул, а потом взял сложный аккорд:
- Вам когда-нибудь снилось дышащее грозами море?
Синь небесная куполом, чаек пронзительный крик?
Снилось, нет? Но, такое бывает со мною
В неизведанный, полный отчаянья жизненный миг.
Верю снам, как мальчишка, а этому верю вдвойне я.
Надо твердо решиться на гиблый, отчаянный шаг -
Разбежаться и прыгнуть с огромной скалы прямо в небо.
В пустоту и звенящий смертельной опасностью мрак.
Ну, а если взлетишь - повезло. Будь же счастлив, дружище!
И да здравствует жизнь, где нет места унылым дождям!
Море бурей живет. Тот, кто смел, тот с ветрами сдружился.
Это лучше, чем чахнуть в тиши и вести счеты дням...
- Нет, я все-таки буду писать это зеленую хамоватую кочку!.. - вспугнула повисшую над столами тишину художница и зашарила вокруг глазами. - Стася!
- Что? - опомнившись, оторвала я затылок от дверного косяка.
- Ты чего там стоишь? Давай, возвращайся обратно - дело есть.
Дело было не хитрым и традиционно безнадежным - в очередной раз попытаться уговорить Бухлюя позировать этой любительнице местного колорита. И не сказать, чтоб посидеть на бережку несколько часов, пообщаться с посторонней дамой водяному его бдительная жена запрещает (она ж натура, все-таки до искусства возвышенная). Или это страшное табу на особые стороны жизни нечисти. Просто сам Бухлюй категорически против. А что я здесь могу? Не надо было, дорогая, ему показывать те водяные лилии, что ты изобразила прошлым летом. Сама виновата. Его теперь никакая сила не убедит, что в итоге он будет выглядеть, хотя бы, не также пугающе. Ну, хорошо, не также странно... Но, вот как об этом самой Алене сказать?..
- Понимаешь... - аккуратно начала я, пряча глаза в кружку с недопитым элем. - Я сейчас с нашим водяным... В общем, у нас в отношениях возникло временное охлаждение. Во-от...
- А-а. И я даже знаю из-за чего, - довольно расплылась во весь рот художница. - Так не будете со своим голубоглазым красавцем в следующий раз по неурочным дням воду мутить.
- Алена! - выкатила я гневно глаза. Хотя, что тут еще скажешь? Деревня то у нас одна... И
