Неожиданно, в мою правую ладонь ткнулось что-то мягкое и мокрое. Я отдернул руку и обернулся. Не знаю, наверное, ожидал увидеть перед собой змею. Но рядом со мной находился мощный жеребец вороной масти, грива которого была заплетена в аккуратные косицы, а его чистая шерсть буквально лоснилась. Красавец, а не конь. И уже без опаски я протянул к нему ладонь и почесал его за ушами, а он, хитрец, почуял, что у меня в сумке сухари и стал тыкаться в нее мордой. Делать было нечего. Я вынул пару кусков присыпанного солью сушеного хлеба и скормил их животине, которая стрескала лакомство и больше не попрошайничала.
Жеребец удалился, а я посмотрел на Сивера, который в свою очередь глядел на меня. И в его глазах было столько уважения, что можно было бы возгордиться. Но я не гордый, хотя честь для меня не пустой звук. И потому я спросил воина:
Что-то не так?
Да, - Сивер кивнул в сторону жеребца. - Это священный конь Триглава, и он мало кого к себе подпускает. Верховного жреца и пару конюхов, а остальных недолюбливает. Ну, а к тебе сам подошел, да еще и еду попросил. Странно это.
Я усмехнулся и перевел разговор в шутку:
Все в порядке. Просто я человек хороший.
Ага! А я, значит, плохой? - воин тоже улыбнулся.
Наверное, я лучше.
Посмотрим.
Храмовый страж кинул взгляд в сторону главных ворот, и у меня возник резонный вопрос:
Мы кого-то ждем?
Лучеврата, верховного жреца. Он велел тебя найти, и я это сделал. Так что сейчас передам тебя с рук на руки и буду свободен.
А разве меня искали?
Искали. Ты ведь в город вчера прибыл?
Да.
По реке?
Нет, по суше. В Щецин через ворота вошел.
А до того, на чем к городу добирался?
По воде, - я решил не лгать своему спасителю, и правильно сделал, ибо одна ложь, даже маленькая, порождает другую и ведет к путанице.
То-то же. А еще у тебя знак есть, - воин кивнул на выглядывающий из раскрытого ворота моей рубахи краешек громовника. - Ну и ко всему этому ты попал в беду. Все как Лучеврат сказал.
Более подробно в историю моих поисков я углубляться не стал. Просто решил дождаться жреца. А пока было немного времени, стал расспрашивать воина о том, что меня окружало, и кивнул на идола:
Сивер, а почему статуя бога стоит на дворе, а не в помещении?
Триглав природу любит. Свежий воздух, пение птиц, дуновение ветров, дождевые капли и шум города, в котором ночной порой он любит гулять, разумеется, если его дух оказывается в нашем мире.
А отчего у него глаза закрыты?
Грозен больно. Иногда может так на мир взглянуть, что все с ног на голову перевернется. Вот и прикрывают ему очи.
И давно в этом месте храм стоит?
Очень давно. Пять веков уже, а то и больше, точно не знаю, про это волхвов спросишь, если захочешь.
И что, статуя бога здесь все это время?
Нет. Семнадцать лет назад, когда князь проиграл полякам войну, и они город крестили, нам пришлось спрятать кумира и реликвии в лесах, а потом, когда захватчики ушли, мы вернулись. Но видать ненадолго.
Понятно. - Воин отвечал односложно, и я, сменив тему, коснулся произошедшего у реки конфликта. - Скажи, Сивер, а почему утром наемники на парней набросились?
Они тюринги, а парни знали, что я иду следом, и обозвали их саксонцами. Это оскорбление, потому что для тюринга любой сакс хуже собаки. - Сивер посмотрел на меня. - Что, хочешь спросить почему?
Да.
Ладно, отвечу, раз ты такой любопытный и ничего не знаешь. Когда Карл Великий строил свою Римскую империю, которая сейчас называется Священной, саксы выступили против него. Он их покорил, но они восстали. Император снова в поход пошел, и опять их разбил. После чего принял клятву на верность, а саксы ему в спину ударили. И тогда он собрал весь этот подлый народ и переселил в дикие германские земли, где с одной стороны были франки и тюринги, с другой даны, а с третьей наши братья бодричи. Что было, сам можешь представить. Суровая осень и холодная зима. Кругом леса и болота. Скота нет, жилища не построены и припасов мало. Одной охотой и рыболовством десятки тысяч людей не прокормить, а тут еще и франки, что ни день, в гости заявляются, самых красивых женщин в рабство забирают, а мужиков, кто поздоровее, в войско. И тогда герцоги вынужденных переселенцев пошли на поклон к соседям. Никто им помогать не стал, и только тюринги своими припасами поделились, а потом, когда через несколько лет саксы окрепли, они на них походом двинулись и немало людей убили. Вот с тех пор тюринги их и не любят, и бьют соседей при первой же возможности. Но это не всегда так, а только в мирное время. Когда они против нас воюют, то объединяются и заодно стоят.
Витязь замолчал, а я невольно вспомнил другого лидера. Тот, помнится, тоже целые народы переселял. Не такие многочисленные как саксы, конечно (если сравнивать десятый век, когда жил и правил Карл Великий с двадцатым), но все же народы. Однако усатому грузину это в вину ставят, а Карлу Великому, который делал то же самое за тысячу лет до вождя Страны Советов, по всей Европе памятники воздвигают, и даже, как мне кажется, в той же самой Саксонии. Так вот и живем. На могилы своих вождей, кто реально
