покрытое шрамами лицо с тяжелой челюстью, которую подчеркивала косматая борода. У седого пришельца не было глаз — пустые глазницы были забиты толстыми комками ткани, оплавленной, как воск. Тонкие и резкие чернильные линии виднелись на впалых щеках и вокруг шеи, складываясь в угловатые буквы на языке, которого Рафен не знал. Но некоторые знаки были ему знакомы — он признал руны, которые использовали племена, населявшие Фенрис. Старик показал зубы — желтоватые клыки, видневшиеся из- под верхней губы.
— Назови своего господина, — потребовал он.
— Ты… сын Русса… Космический Волк… — Рафен не мог поверить. Космический десантник из лояльного Ордена, даже старый, слепой ветеран без оружия и доспехов был последним, что он ожидал увидеть здесь.
— А ты — нет, — заметил слепой воин, и шумно принюхался, — я бы сказал точно, если бы в твоих венах был лед. Да и ты бы не стал тратить время попусту и попытался меня убить. Поэтому спрашиваю еще раз. Кто твой господин?
Рафен не видел смысла скрывать свое происхождение; если бы у Космического Волка были глаза, он сразу получил бы ответ, увидев выжженный на его плече знак — слезу с крыльями.
— Я сын Сангвиния, из IX Ордена Астартес.
— Ха, — невесело ухмыльнулся ветеран, — Кровавый Ангел. Ну, конечно… Я отсюда чую, какой ты красавчик.
Не на шутку обозлившись, Рафен шагнул к Космическому Волку.
— Не смейся надо мной, старик. Может быть, я действительно поступлю, как ты говоришь, и убью тебя! Пока я не вижу ни одной причины для Астартес-лоялиста — если он не предатель — находиться здесь, у нашего врага!
Улыбка сбежала с лица его собеседника, он оскалил клыки:
— Щенок! Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни об этом месте! — он коротко кивнул. — Но скоро узнаешь. Уж поверь мне, узнаешь.
Коротким жестом он сделал знак следовать за ним:
— Пойдем со мной. Или… как хочешь. Сростки потренируются на тебе в стрельбе, если проторчишь тут слишком долго.
Рафен неохотно двинулся следом за Космическим Волком, который провел его через ворота.
— Сростки… — повторил он, — это мутанты?
— Он их так называет, — ответил ветеран, на секунду остановившись, кашлянув и сплюнув в сторону сгусток мокроты.
— Когда-то они были обычными людьми… пока Байл не надумал получить от них кое-что… как он это умеет.
— Фабий Байл. Где он? — спросил Рафен.
— Молись, чтобы тебе этого никогда не узнать, — был ответ.
Ворота медленно закрылись за ними, и туннель, по которому они шли, погрузился в непроглядный мрак. Оккулобный имплант Рафена позволял ему различать неясные контуры предметов, но слепой Космический Волк шагал уверенно, словно отлично видел в темноте. Кровавый Ангел остановился, нахмурив брови. Второй воин даже не замедлил шага.
— Итак, я пленник отступника, хаоситской твари, — произнес Рафен, — а как сюда занесло тебя?
— Так же, как тебя. Но так давно, что уже песок сыпется. Короче, я здесь куда дольше тебя.
— И поэтому ты ему служишь? Тащишь меня к нему, как охотничий пес — дичь? Он смог тебя сломать?
— Ничего ты не знаешь, парень, — старик остановился.
— Говорят, сынов Русса нельзя подчинить, что их смелость в бою — безгранична, а воля — тверже камня. Но смотрю на тебя, и вижу — врут те, кто так говорит!
Космический Волк зарычал, и, развернувшись к нему, резко вскинул обе руки — пальцы были согнуты, как когти; но на секунду замешкался, а потом — уронил руки вдоль тела. Несмотря на темноту, Рафен смог разобрать выражение его лица. В нем не было ярости, только… странная покорность.
— Отсюда нельзя сбежать, — произнес ветеран, — выхода нет… кроме того, что ты видел.
Он кивнул в сторону ворот, через которые они вошли.
— Спроси себя, почему один из нас по своей воле предпочел смерть жизни здесь. Спроси себя, Кровавый Ангел — и на досуге подумай над ответом.
— Здесь есть еще Астартес? Из других Орденов?
— А то. И все они думали как ты сейчас, — старик вздохнул, подошел ближе, и, понизив голос, продолжал, — каждый раз, когда я говорю с теми, кто сюда попал — всегда одно и то же. Они спрашивают, почему я здесь. И почему я больше не сопротивляюсь.
— Мы — Астартес, — отрывисто возразил Рафен, им медленно овладевала холодная ярость, — и мы никогда не сдаемся. Мы сотворены для боя!
— Как тебя зовут, Кровавый Ангел?
— Рафен, сын Аксана. Сержант.
— А я — Нурхунн Ветча, из Длинных Клыков. Cлыхал мое имя?
Он помотал головой:
— Нет. Не слышал.
— Это потому, что я покойник. Как и все остальные наши с тобой родичи здесь. Мы сопротивляемся, Рафен, сопротивляемся, как можем. Тем, что остаемся в живых так долго, сколько можем, и каждый наш вздох здесь говорит, что мы не покоримся!
— Сколько здесь может быть этих мутантов? — требовательно вопросил Рафен. — Все действительно так безнадежно? И ни у кого не хватило пороху захватить это место и сравнять его с землей?
— Много кто пытался.
— Они пытались и не смогли?
— Они пытались и погибли, — с нажимом произнес Ветча, поворачивая к Кровавому Ангелу свое спокойное и покорное лицо, — а мне помогает моя надежда, парень. Каждое утро я прошу Русса и Императора стать свидетелями тому, что здесь происходит — и силу выдержать это. А делаю я это потому, что знаю: однажды настанет мой день!
Голос старого воина зазвенел от сдерживаемой ярости:
— Я жду, Рафен. Я жду этого дня. Этой минуты, которая обязательно настанет. И тогда — даже свинцовый нож сгодится для одного удара.
— А пока ты ждешь — Фабий Байл жив-здоров и продолжает творить преступления по всей галактике, — покачал головой Рафен.
Космический Волк развернулся и зашагал дальше:
— Если б ты пробыл здесь столько же, сколько я, Кровавый Ангел, ты бы понял. А сейчас — идем. В этом стоке у нас прометиум, чтобы угробить любого потрошителя, который пройдет феромоновый щит. Тебе точно не понравится, если ты здесь окажешься, когда такое случится.
В ДАЛЬНЕМ КОНЦЕ туннеля в стене разошлись в стороны створки нескольких ворот — и Рафен, стиснув зубы, зашипел от боли: в его привыкшие к темноте глаза словно впились иглы. Часто моргая, он огляделся и обнаружил, что стоит на краю каменного пандуса, который спиралью спускался в огромную яму, которую он заметил с 'Атланта'. То, что показалось ему вырубленными в скале террасами, оказалось одним наклонным выступом, который поворот за поворотом спускался вниз, ограждение на его овальных витках поблескивало у самого дна кратера. Сотни одинаковых контейнеров лежали рядами по всему выступу, это были стандартные прямоугольные металлические контейнеры вроде тех, которые перевозят на многочисленных космических кораблях. Они были закреплены большими кусками расплавленного и отвердевшего феррокрита, усиленного стальными листами, которые, похоже, были вырезаны из корпусов местных траулеров. Цепочки ламп висели над контейнерами, от одной стены до другой — сейчас они были выключены, но при взгляде на них становилось понятно, что, когда стемнеет, они должны освещать все помещение, не оставляя ни одного темного угла. Отвратительные каракули богохульных текстов покрывали каменные бордюры, а по всей длине ограды через равное расстояние выдавались небольшие алтари;
