— Нет, все-таки зря я не съездил ему по морде! Меня, лейб-гусарского поручика Ивана Вельского, счесть за наивного простачка! Ну, попадись он мне еще когда-нибудь…
Эпилог
Стоял пасмурный октябрь, но в Летнем саду толпилось так же много гуляющих, как и летом. Пожалуй, даже чуть больше: ведь близился очередной сезон балов, и дворяне со всех уголков необъятного российского государства съезжались в Петербург.
Несмотря на позднюю осень, в саду было чудесно. Листья почти облетели, и белые мраморные статуи с трогательной сиротливостью маячили между темных стволов. Рыжие верхушки деревьев возносились к свинцовому небу, жалобно трепеща прозрачными листочками. Пахло приятной осенней сыростью, легким морозцем и предстоящими зимними развлечениями.
Среди гуляющих пар одна обращала на себя особое внимание: статный мужчина в гвардейском полковничьем мундире и миловидная девушка в щегольском туалете цвета морской волны. Не то чтобы эти двое были красивее других или богаче одеты, вовсе нет. Все дело заключалось в них самих. Ведь это была княжна Полина Вельская, которая, несмотря на развод с первым мужем, получила разрешение Синода вступить во второй брак. И это был граф Владимир Нелидов, один из самых завидных столичных женихов, собиравшийся жениться — о ужас! — на разведенной женщине.
Однако светские сплетники осуждали счастливую пару лишь за глаза, а в глаза очень любезно улыбались и даже заискивали: ведь Нелидов был в фаворе у нового государя и мог при случае оказать протекцию. (Ну а обращаться с просьбами к кому? Разумеется, не к этому мрачноватому типу, а к его милой, общительной жене!) Да и сплетни потихоньку стихали: какой прок осуждать тех, кого это ничуть не задевает? Впрочем, самим молодым людям вообще не было никакого дела до окружающих: они были целиком поглощены друг другом.
В какой-то момент Владимир заметил на главной аллее другую неразлучную парочку — Ивана Вельского с Аркадием Свистуновым — и выразительно посмотрел на Полину.
— Помнишь? — спросил он с лукавой улыбкой, кивая в сторону будущего шурина.
— Еще бы мне этого не помнить, — смущенно отозвалась Полина. И, ласкательно заглянув в глаза жениха, прошептала: — Ты, правда, не сердишься на меня за тот ужасный день?
— Ничуточки, — заверил ее Владимир. И, нежно сжав ее руку, тихо прибавил: — Это был один из самых лучших дней моей жизни. Потому что он подарил мне встречу с тобой.
Из груди Полины вырвался тяжкий вздох.
— Но почему, почему судьба сыграла с нами такую злую шутку? Если мы все равно должны были остаться вместе, для чего ей понадобилось устраивать нам столько испытаний?
— Наверное, чтобы мы научились ценить наше счастье, — ответил Владимир. — И чтобы я снова научился любить. — Он посмотрел на нее с лукавым прищуром. — А хочешь, я скажу, когда именно мы влюбились друг в друга? В этот самый день, ровно год назад.
— Но ведь это невозможно! — возразила Полина. — Если это так, то почему же мы тогда… — она тихо вскрикнула, схватившись ладонями за щеки. — Боже мой, а ведь это правда! Выезжая на балы, я знакомилась с десятками мужчин, но ни один из них не волновал меня так, как ты. Но неужели, чтобы понять это, я должна была сначала тебя потерять?!
— Прости меня, — прошептал он, трепетно прижимая ее к себе, — за то, что я не сумел тогда тебя удержать.
— Это ты прости меня, — возразила она, — за то, что я не сумела вовремя оценить тебя.
Он с болью посмотрел ей в глаза.
— Но ведь я сам в этом виноват, любимая. Эта злосчастная дуэль… Я должен был объяснить тебе, почему так поступил!
— А я не должна была обвинять тебя в том, в чем ты не виноват! И вообще, может, мы, наконец, перестанем спорить и поедем отметить годовщину нашего знакомства…
— …В кофейню Марсиаля, — с улыбкой подхватил Владимир. — Ты ведь именно это хотела предложить, да?
На ближайшей к воротам скамейке сидел старик с потертой шарманкой. Он негромко, задумчиво напевал:
Полина улыбнулась, узнав мелодию и песню. Но сейчас они вовсе не вызвали у нее тревожного предчувствия, как год назад. Ведь рядом с ней был ее Владимир — самый любящий, преданный и надежный мужчина на земле.
За оградой Летнего сада их дожидалась карета — элегантный экипаж с красными бархатными занавесками и золоченой сбруей. На дверце красовался родовой герб Владимира: грозный и одновременно добродушный медведь с секирой на плече в центре красно-золотого поля.
По знаку Владимира кучер распахнул дверцу кареты. Перед тем как сесть в экипаж, Полина обернулась назад и посмотрела на Неву.
— Говорила ли я тебе когда-нибудь, что твои глаза напоминают мне невскую воду? — чуть смущенно спросила она Владимира. — Такие же темные и бездонно глубокие. Они завораживают, притягивают и одновременно пугают… Почему ты улыбаешься? Тебе смешно, что я так и осталась неисправимым романтиком?
— Нет, — ответил он, наклоняясь к ее губам, — мне не смешно. Мне радостно, что ты осталась такой, несмотря на все, что тебе пришлось пережить.
Их губы соединились в долгом, пронзительно-нежном поцелуе. А рядом шумела Нева, благословляя влюбленных на счастливую жизнь.
К читателям
Прекрасную эпоху, в которой живут герои романа, уже не вернуть. Но если вы хотите глубже проникнуть в ее атмосферу, я буду рада вас увидеть в гостях на своей странице в Живом Журнале http://sviridenkova.livejournal.com и на своем сайте http://blog4woman.ru.
Здесь вас ждут «бонусы»: рассказы о модах XVIII–XIX века со множеством старинных гравюр, фотографий платьев и портретов прекрасных дам и мужчин, блиставших тогда в свете, фотографии
