Вся планета — один большой дом. «Параллельная игра» закончена. Одна за другой наши религии и картины мира продолжают проигрывать битву с жизнью, а мы тем временем учимся с уважением относиться к тому, о чем говорит опыт нашего сосуществования. Теория и практика поисков Бога в других смещается от границ нашего религиозного опыта к его центру. Более удачная определенность уже в пределах нашей досягаемости.
Жизнь победит. Жизнь всегда побеждает.
А религия? Ей предстоит лишиться своей жизни, чтобы обрести ее.
На следующих страницах я приглашу вас совершить прогулку по некоторым эпизодам моей жизни. В моей истории вы — желанный гость. И если мне когда–нибудь выпадет честь познакомиться с вами, я не прочь услышать вашу историю.
1
Бог, религии и тайна жизни
Раз в год мы возим своих двух дочерей, Эну и Лету, на кладбище. Мы навещаем мертвых. Обычно мы делаем это в отпуске, чаще всего в шаббат, в городе, где нет общины, богослужения которой проводятся в субботу. Моя жена Весна находит на карте ближайшее кладбище, я собираю корзину для пикника, все мы стараемся принарядиться.
Мы рассматриваем памятники. Новые, запущенные, ухоженные, забытые. Памятник монахини– католички, мавзолей отважного пожарного, участок с могилами мусульманской семьи, надгробие поэта. Девочки отмечают детали на портретах, впечатанных в поставленные вертикально каменные плиты. Спрашивают, кто приносит свечи и можно ли рвать цветы, растущие вокруг памятников. Бегают и вдруг замирают, заметив вдову, которая, стоя на коленях, моет плиту на могиле мужа.
Думая о тысячах могил в тысячах городов за тысячи лет, мы силимся представить себе, сколько смеха и слез погребено под нашими ногами. И всякий раз начинаем держаться вместе, девочки, угомонившись, берут нас за руки.
— Мама, папа, что такое кладбище?
— Место, где мы вспоминаем.
— Вспоминаем что?
— То, что успели забыть с тех пор, как в последний раз побывали на кладбище.
— Я забыла. Что, папа?
— Что жизнь — это дар.
— Папа, может, тогда надо сходить и туда, где рождаются люди.
— Да, так и сделаем.
«Тонкие места»: где встретиться с Богом
В Ирландии христианство распространилось без кровопролития — весьма редкое явление в истории религии. Когда в 431 году н.э. святой Патрик познакомил кельтов со своей религией, он узнал, что Бог был у кельтов еще до христианства. Поэтому вместо того чтобы полностью отказываться от их духовного опыта, Патрик обнаружил присутствие Бога за пределами стен своей религии. Он демонстрировал красоту своей веры так, как научился у этого зачастую грубого, но уже духовного народа, в контексте его веры, в итоге возникла новая, свежая христианская духовность, отличающаяся от современного ей римского аналога и сохраняющая притягательность по сей день.
Кельтские христиане стремились к «тонким местам» — уголкам на границе миров, где перегородка между простой материальной реальностью и реальностью божественного присутствия истончилась, стала мягкой и проницаемой. Для них «тонкие места» — точки в пространстве и во времени, где мир Бога («реальность в том виде, в каком она есть») пересекается с нашим миром («реальностью в том виде, в каком мы ее воспринимаем»), так что этот мир Бога можно увидеть, потрогать, попробовать на вкус, ощутить неким безошибочным образом. Считается, что на побережье, в фьордах, возле рек и колодцев завеса между мирами настолько прозрачна, что сквозь нее почти что можно пройти.
В течение восьми лет из последних двенадцати многолюдные улицы Нью–Йорка были моим «тонким местом». Мне нравится бывать то там, где можно понаблюдать, как люди отдыхают — например, в Юнион– сквер–парке, то там, где можно посидеть и посмотреть, как горожане спешат на работу или с работы. Жизнь в Нью–Йорке предъявляет к ним суровые требования, их походка так же энергична и резка, как их существование. Они движутся быстро и решительно, влекомые стремлением, подозрением — или, скорее, знанием — что в мире есть нечто большее, чем монотонный дневной гул, производимый человечеством, спрессованным в фабрику грез размером с большой город. Тем не менее этот город — священное место; Бог любит людей, и где люди, там и Бог. Этот большой город, в который помещена любовь Бога в сжатом виде, — «тонкое место» для горожан, имеющих глаза, чтобы видеть, и уши — чтобы слышать. «Тонким местом» может быть разговор, сновидение, комната, дерево, рассвет, побережье, танец, человек, научная лаборатория, день субботний, евхаристия, трапеза ранним утром перед началом поста в Рамадан. Однажды, когда я преподавал в христианской богословской семинарии в Мичигане, одна девушка на занятии подняла руку и вызвалась рассказать о впечатлении, которое привело ее в лоно веры. Это случилось много лет назад, когда, находясь в своей комнате и сидя за компьютером, она обернулась, чтобы дотянуться до книги. Она
«Тонкие места» — точки остановки, где мы, по крайней мере, на какое–то мгновение окружены тем, что лежит за порогом мира, доступного восприятию нашими пятью чувствами. Подобные впечатления подкрепляют наши надежды и ассоциируются с нашими убеждениями. Два мира становятся единым целым.
Частица вечности в наших сердцах
Мудрец в книге Екклесиаста говорит, что Бог «вложил вечность в сердце» людей[11] [12]. Это значит, что мы хотим жить не просто вечно, а придать вечный
Некто или Нечто вложил эту частицу вечности в наш внутренний мир. Край этой божественной занозы впивается в наши смертные ткани. Неудивительно, что каждый поворот жизни ранит нас. Мы существуем, но хотим большего. Иногда это желание ощущается как тупая боль, иногда — как резкая и острая, когда заноза проникает в плоть.
Так Бог благословляет нас. Мы обращаем внимание на ту часть тела, в которой ощущается боль. Мы поминутно разглядываем ее. Мы щупаем ее, моем, охлаждаем, согреваем, чешем, подсасываем, покусываем, оставляем ее в покое. Мы пытаемся забыть о ней. Но тщетно.
