За спиной свистело и взрыкивало. Один раз в разрыве древесных крон Брюс даже успел увидеть неурочную радугу. Но любоваться работой профессионалов он предоставил исключительно интенданту, а сам задержался лишь на несколько минут, чтобы выжать насквозь вымокшую одежду.
Что ж, признаем использованное заклятие непригодным для успокоения активной нежити.
Брюс мысленно сделал пометку на пестрой странице давно сгинувшей в пожаре книги.
— …К баронессе-то гости пожаловали. — Тетка в пестрой тростниковой шляпе, восседавшая на облучке телеги, лениво тряхнула вожжами и покосилась на товарку, что сочно хрупала яблоком рядом.
Еще пять доверху наполненных корзин источали медовый яблочный аромат за их спинами, в телеге. Кроме ранних яблок там же стояла еще пара клеток, накрытых полотном. В клетках явственно скрежетало.
— Кто ж такие? — подхватила разговор обладательница яблока, обмахиваясь краем платка в свободной руке.
Было жарко. Ветер чуть дышал. Невесомые сети, расставленные вдоль дороги для ловли воздушных рыб, едва колыхались, а уж поплавки-флюгеры и вовсе не шевелились.
— Настоящий маг из округа. У меня свояк на переправе, так он грамоту видел. Хотя и без грамоты мага от человека за так отличишь!
— Да неужто? С баронессиной дочки, что ли, опять выписали проклятие снимать?
— Бедняжка… — Вожжи легонько щелкнули, понукая лошадей, а возница слегка пригорюнилась в тени широкополого шляпного конуса.
Тяжкая доля баронской дочки заняла ее на пару яблочных укусов, сделанных ее бессердечной товаркой.
То, что на молодой наследнице баронессы лежит проклятие, знали в округе все. Вот только никто не знал, в чем именно заключается это проклятие. Поэтому во время нечастых выездов девицы в народ подданные забывали вовремя поклониться, увлеченные поиском следов проклятия на юной повелительнице.
Да уж не такой и юной, если честно. Девицам из знати и в семнадцать уже поздновато отчий кров покидать…
— Баронесса-то уж, небось, и не надеется дочку замуж сбагрить. За двадцать девке, а все никак… — Яблочница ловко сплюнула зернышко, угодив в замешкавшуюся воздушную рыбину. — Последний-то из претендентов скоренько ноги, говорят, унес. Вроде, аж с Мокрой земли заманивали посулами… А он сбег.
— Снова в тину свою нырнул. Небось, климат ему наш не по душе пришелся.
— Или дочка баронская… Бедняжка, — повторила возница с какой-то иной интонацией.
— Я слыхала, что одного из претендентов она вот прямо при всем честном народе спросила, а верно ли, что его нос так же крив, как его… э-э, мужское достоинство?
Собеседницы с удовольствием захихикали, спохватившись лишь, когда вспомнили о присутствии пассажира.
— Не поймешь, чего ей надо. — Тетка сплюнула то ли очередное зернышко, то ли дежурное заключение.
— Говорят, у нее душа каменная, и в этом ее заклятие. — Шлепнули в ответ вожжи по лоснящемуся лошадиному крупу.
— Неудивительно, что от нее женихи шарахаются. — Любительница яблок со вкусом хрупнула, ставя в теме сочную точку.
— Почти приехали! — заверила Брюса тетка на облучке, повернувшись. В тени шляпных полей ее лицо казалось почти черным, а зубы — ярко-белыми. Такие шляпы привозили с дождливых земель. Там их носили вместо зонтов круглый год.
Брюс вежливо кивнул. Старая, еще с допотопных времен и оттого прочно заговоренная дорога покатилась вниз с холма. Отсюда уже стало различимо и все селение в долине, окаймленной с одной стороны мрачноватым лесом, с другой — цепью пологих гребенчатых гор.
Как Стогоры опасались разрастись настолько, чтобы их обозвали городом (и заставили платить повышенные налоги), так и гряда возвышенностей переросла звание холмов, но не решалась превратиться в полноценные горы. Зато их было много. Сто — не сто, но не меньше трех десятков.
На одной из гор, на скальной проплешине, маячил упитанный баронский замок, защищенный каменным драконом. Примерно раз в месяц гранитные складки приотворялись, недели две мутный глаз равнодушно озирал окрестности, и замшелые веки снова смыкались. То ли дракон изредка вспоминал о своих обязанностях, то ли просто длинно моргал.
После Триединой войны и ссоры воздушных и земных магов каменному дракону не взлететь больше. Да и представить эдакую махину в небесах было жутко.
— А торговля хорошо пошла сегодня. — Тетки переключились на дела насущные, любовно окинув взглядом корзины и подскакивающие клетки.
— Ой, надолго ли… — Собеседницы дружно вздохнули. — Лето только началось, а палит-то как!..
Теперь уже все трое посмотрели на восток, где над горизонтом небо воспаленно багровело. Солнце еще не скатилось за горы, но его уже почти нельзя было различить в кирпичного оттенка дымке. Закатное зарево сгинуло в этом багрянце бесследно, как акварель в крови.
Брюс знал, что это иллюзия, но все равно казалось, что оттуда тянет, как из печи, жаром.
— Торф опять гореть станет, — напророчила любительница яблок, поперхнулась и закашлялась.
— И выжарки с пустошей полезут. Может, для того мага зазвали?
— А что он против выжарок?
— Эх, не зря люди к Золотым землям перебираются, скоро тут и вовсе житья не станет!
— Да кто ждет их на тех Золотых землях?
— Главное, зацепиться. Там, болтают, и последний бедняк в золотых ботах по золоту ходит.
— Жестко, небось. Не растопчешь, — усомнилась практичная слушательница. — Эдак все ноги в кровь собьешь.
— Ниче! Авось притерпишься. Если уж пятки в кровь стирать, так всяко лучше золотом, чем свиной кожей.
— По мне так и здесь неплохо… Вот только бы пекло поменьше. Муж у меня из города водопляс заказал, дорогущий! — с притворным оханьем, густо замешанным на затаенной гордости за расточительство супруга, тетка победно глянула на товарку.
Та ее разочаровала.
— Да был у меня водопляс. Заговора на неделю хватило, а потом скакать перестал и вместо воды только пыль выплевывал… Не для нашей жары та игрушка, только половики все полиняли.
— Фирма хорошая… С гарантией, — не сдавалась огорченная собеседница. Поджала губы, в сомнении покосившись на небо, безжалостно расплавленное солнцем.
— Спасибо, что подвезли! — Брюс спрыгнул с телеги, на краю которой трясся почти час.
Добрые тетки подобрали пешехода, когда Брюс возвращался из Мокромхов, самого близкого к Стогорам города. Пешком, впрочем, было бы ненамного медленнее, чем на неторопливой телеге.
— Может, яблочек? — предложили щедрые попутчицы, забыв о досаде на ненадежных производителей магических безделушек.
Брюс отрицательно покачал головой. Что ему действительно хотелось, так это узнать, кто у них так настойчиво шебуршит в клетках.
…И все равно, как ни сокращал он путь, добираться пришлось в сумраке. Лишь край небес огненно тлел, да над центром Стогоров подрагивало оранжевое марево фонарей. Зато крайние улицы тонули во тьме. Тут ложились рано.
Зашуршали сухими ветками деревья Окраинного сада. Еще несколько лет назад здесь вызревали отличные яблоки, а теперь их приходилось привозить. Но деревья, даже не зеленеющие по весне, хозяин сада Дугонь не вырубал из суеверия.
Ну, теперь только пересечь улицу Мятную, и цель достигнута…
