Балеог, мысленно именуя себя величайшим воином под небесами, – хвастался и привирал, без сомнения, но не так уж сильно.
Он и самом деле был умелым и могучим бойцом, и мало кто из сошедшихся с ним в поединке оставался жив, и никто из выживших не мог похвалиться одержанной победой… По праву считался йорд-каан и отличным командиром, умело и успешно руководящим конницей горцев. Но, увы, как стратег и тем более как политик особой дальновидностью Балеог не отличался. Зато отличался склонностью пограбить соседей, как ближних, так и дальних, – Страна йордлингов ничем не богата, разве что пастбищами, не иссушенными Катаклизмом.
Расставшись с Дочерью Снегов, Балеог почувствовал себя гораздо свободнее. Скажи кто-нибудь йорд- каану, что он попросту побаивается своей невесты, – результатом стал бы сильнейший гнев владыки, и дерзкий язык вполне мог расстаться со своим законным владельцем. Однако же на деле все обстояло именно так, пусть Балеог никогда бы и не признал того, даже мысленно.
Он искренне любил Тейу. Глубоко уважал – за многое, в том числе и за то, что в хитросплетениях большой политики, всегда смущавших Балеога, та чувствовала себя как рыба в воде. Но побаивался. Случается такое, и даже с великими воинами.
По крайней мере, все последние указания невесты йорд-каан честно собирался исполнить. Запретные оазисы конница йордлингов обойдет стороной, как бы ни манили тамошние богатства. И подданные неведомого магноса Сандивилла могут спать спокойно. И просьбу лорда-регента Адрелиана Балеог постарается исполнить.
Хотя просьба, надо признать, не совсем обычная… И удовлетворить желание лорда-регента будет ох как не просто…
Упомянутая просьба прозвучала месяц назад, когда йорд-каан посетил с дружественным визитом Туллен.
В деле присутствовала одна тонкость: Балеог не являлся вассалом Тулленской короны, гордые йордлинги вообще никогда не признавали над собой чужих сюзеренов, даже в лучшие времена единой империи.
Балеог считался союзником лорда-регента Адрелиана, однако же на деле союз получался далеко не равноправный, – кое в чем йордлинги сильно зависели от Туллена. А именно: скотоводство, главное занятие горных кочевников, в основном состояло в разведении коров и овец. Лошади в горах водились мелкие. Неприхотливые, конечно, способные пройти с тяжелым грузом по узенькой тропинке по-над горной кручей, и умеющие добыть корм из под снега, завалившего горный луг… Но для дальних походов, для скачек в несколько десятков лиг лошадки йордлингов никак не годились. Лучших скакунов разводили в Степи, и поставлял их горцам как раз Туллен.
Ну и понятно, на кого приходилось ориентироваться Балеогу во внешней политике.
…Принимали его в Туллене с почестями, по высшему разряду. После того, как были скреплены подписями и печатями все заключенные договора, состоялся пир – официальный, чопорный, на котором Балеог, привыкший к куда более вольным пирушкам, поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Но виду не подавал, великому воителю не к лицу, а затем приналег на выдержанные тулленские вина и все наладилось.
После окончания застолья лорд-регент пригласил «венценосного брата» побеседовать наедине, в небольшой комнатке, примыкавшей к пиршественному залу.
Долгих вступительных слов Адрелиан говорить не стал, поведал сразу по большому секрету: у него проблемы. Безвластье в Туллене опасно для будущего страны, и он решил короноваться. Но есть загвоздка: нужна супруга. Дети нужны, династия… Понятное дело, требуется равная по положению жена – даже если усадить рядом с собой на трон какую-то из нынешних смазливых наложниц, в будущем права детей от нее легко и просто оспорят. Многие владетельные сайэры поглядывают на пустующий тулленский престол с вожделением. Покамест он, Адрелиан, крепко держит их в руках, но ничто не вечно под небесами, и он не вечен. Короче, нужна невеста. Невеста королевских кровей.
Услышав, в чем проблема, йорд-каан приосанился, перебирая в мыслях своих незамужних сестер. Но, едва обмолвился о них, получил жестокий афронт: чином не вышли горские принцесски для тулленского престола. Ничего подобного Адрелиан, разумеется, вслух не произнес. Очень вежливо, но непреклонно объяснил: Балеог не наследственный монарх, но всего лишь предводитель, избранный Советом родов. С точки зрения династического права брак с его сестрой ничем не отличается от брака с дочерью какого- нибудь тулленского владетельного сайэра.
Аккения, продолжил Адрелиан, тоже отпадает по понятным причинам…
Балеог покивал с умным видом, хотя сам этих причин, хоть убей, не понимал. Один народ, один язык, единые вера и обычаи, – и при этом две страны, Туллен и Аккения. Долго ли сойтись Адрелиану в честном поединке с аккенийским императором, да и выяснить, кому из них владеть объединенной державой? Именно так сошелся отец Балеога с Хайзой, вождем снорлингов, – двадцать лет назад, когда только начал складываться союз горных племен… Но тулленцы не понимают очевидных вещей и разводят непонятные интриги… Дикий народ, одним словом.
Лорд-регент продолжал: рассматривалась и возможность брака с эльфийской принцессой. Конечно, потомство от нее станет бесплодным уже в следующем поколении, равно как и от принцесс прочих нелюдских рас, зато наследник будет отличаться редкостным, недостижимым для людей долголетием. Но… В общем, не сторонник он, Адрелиан, межрасовых связей… Не то чтобы лорд-регент расист, но… Короче, не пойдет.
И если не принимать в расчет уорлогских болотных князьков и их пованивающих тиной дочек, то единственный реальный вариант – Кандия. Все-таки вполне легитимное королевство, и не маленькое. Но тут он, Адрелиан, увы, не компетентен. Понятия даже не имеет, кто там сейчас на троне и как у него с семейным положением. Все давние связи порушил Катаклизм, будь он неладен. Посольствами с тех пор не обменивались, не до того было, да и тулленские торговые караваны через южные пустыни ныне почти не ходят.
Так что вся надежда на венценосного брата Балеога. (Эк запел, подумал венценосный брат, а сестры мои, значит, чином не вышли?!). Он, лорд-регент, знает, что йордлинги нередко бывают в Кандии, пусть чаще с мечом, чем с торговлей, но все-таки… Если венценосный брат посодействует сосватать принцессу королевских кровей, то уж он, лорд-регент, найдет, чем отблагодарить.
Балеога кандийцы и в самом деле хорошо знали. Можно сказать, знали как облупленного. И, попадись йорд-каан им в руки, – речь, мысленно скаламбурил горец, шла бы отнюдь не о руке принцессы. Лишь о его собственной шее – перерубить ее палаческой секирой или намылить петельку… Или, того хуже, не о шее – о заднице, кандийцы и на кол посадить не побрезгуют… Какие уж там брачные переговоры – прискакал, порубил, забрал, что смог, – и уноси ноги.
Но виду Балеог не подал. Наоборот, ответил весьма хвастливо: да у меня, говорит, эти кандийцы по струнке ходят, глупые южные лежебоки; едва моя славная конница на горизонте появляется – на коленках из домов выползают, с дарами на золотых блюдах: всё, мол, забирай, только живота не лишай. Надо принцессу – сделаю! Две надо, три – нет проблем! Да хоть королеву-мать в золотой клетке привезу, пусть гости на пирах в нее обглоданными костями швыряют! Несколько последних чарок доброго тулленского вина явно оказались лишними для йорд-каана…
Мать – не надо, строго сказал малопьющий лорд, а насчет принцессы договорились. Субсидиями на поход обеспечим, не поскупимся.
Утром было похмелье, и понимание: обещанное надо исполнять. Хоть тресни, а принцессу раздобудь…
Незадолго до рассвета войско йордлингов вышло к оазису Зэй-Боали – первому в редкой цепочке селений, пересекавших пустыню Дзара. Всадники не казались измотанными долгим ночным переходом: горец при нужде без затей дремлет в седле под мерную иноходь коня.
Балеог, честно исполняя обещанное, развернул полученный от невесты свиток – нет, Зэй-Боали в списке не подлежащих нападению мест не значился. И йорд-каан отдал команду на атаку.
Получилась она совершенно неожиданной для мирно спящего оазиса. Да и от кого стеречься? Многие лиги раскаленного бесплодного камня охраняют лучше высоких крепостных стен, никакое войско не начнет переход через пустыню без тщательной подготовки, о которой тут же узнают жители оазисов, куда как чутко
