вы решаете для нас практически неразрешимую проблему — проблему питания студентов на практике после тяжелого трудового дня.
Всю эту тираду Андрюха выдал одним залпом, не давая Яну вставить даже междометия, не то, что какое-нибудь слово покрупнее. Во время её произнесения, Андрей с Верой под руку планомерно продвигался к комнате триста двадцать четыре, Яну ничего не оставалось делать, как идти за ними. В комнате стол ломился от яств и присутствовали знакомые всё лица. Голиней обнимал по-хозяйски Люсю, Женя — Иру, высокую нескладную девушку, которая впрочем, отличалась недюжинными знаниями в различных областях искусства и наук, Костик примостился на уголке, как будто ожидая, что его и оттуда сгонят. У всех были довольные и веселые лица. Только Алик Драгой снова был напряжен и зол, а Карина демонстративно отсела от него к окну.
Новаковский осмотрев обстановку, сделал вывод:
— Да, вы я смотрю, тут неплохо устроились.
— Мы-то устроились, только какого черта вы приперлись, — агрессивно продолжил Драгой.
— Алик, не возбухай, получил отворот, так сиди и кушай из своей тарелки, — это жестко отрубила Люся, — а мальчиков Вера пригласила. Проходите, ребята, рассаживайтесь.
Алику хотелось резко ответить, но он понял, что снова придется иметь дело с Голинеем, а это вариант для него явно проигрышный.
— Слушай, Янек, мы попали на праздник желудочного сока, сколько же его потребуется, чтобы всё это переварить, — проговорил Андрей в восторге. Стол, можно сказать, был изысканным. К красному вину, хоть и портвейну были поданы голландский сыр, фрукты, свежие овощи, кроме того домашняя колбаса и балык.
Активно выпивая и закусывая Новаковский приглядывался к обстановке и вслушивался в разговоры. Вера снова обхаживала Яна, Люська ластилась к Жоре, а Карина мечтательно смотрела в раскрытое окно, изредка изящно потягивая портвейн. Алик дулся на всех и искал повод для скандала. Тщательно прожевав очередной кусок, Андрей сделал вывод, придвинув замасленные губы к уху Яна:
— Янек, так Люська у них бандерша. Ты слыхал, как она Алику вставила, а у него только рожу скривило? Ну, а ты попал. По-моему, в тебя втюрилась Верка. Эта бомбочка тебе спуску не даст, но с другой стороны, без этого нас бы хрен сюда пригласили, за этот великолепный стол.
Ян это понял и без объяснений, но пока решил терпеть. Было бы верхом невоспитанности, сесть за стол, напиться, нажраться, а после всего сказать, что извините девушка вы не в моем вкусе — встать и уйти. Вера терлась своим мощным бедром о худую ногу Яна и, похоже, испытывала от этого удовольствие. Ян не имея сдержанности смотреть на это изобилие, отдался чревоугодию. Вино он также не забывал, поэтому вскоре захмелел, и Вера уже не казалась ему вульгарной, а довольно симпатичной девушкой. Плотные прижатия груди и прочих выступающих частей тела Верочки тоже казались уместными и не раздражали. Иногда он переводил своё внимание на Карину, та вызывающе скучала, Драгой скрипел зубами.
Начались танцы, Женя Безуглый поставил в проигрыватель безумно дорогой диск «Deep purple». Сначала рубил рок, а потом полилась мелодия любимой вещи Яна — «Солдат фортуны». Он жадно посмотрел на Карину, ему показалось, что он почувствовал вкус её губ и услышал запах волос. Вера встала из-за стола и как самая хозяйственная отошла к окну, докромсать чего-то на стол. Ян, воспользовался ситуацией, глядя строго в глаза Карины, поднялся, она тоже поднялась, он подошел к ней близко, очень близко, наклонил голову, приглашая к танцу. Всё происходило, как в кинофильме о девятнадцатом веке. Ян обнял её за талию и повел в танце. Вся компания следила за этим в оцепенении.
Алик Драгой стерпеть такого не мог:
— Ты чё себе позволяешь, сельдявка балтийская, да я тебя перетру с помидорами.
Ни Карина, ни Ян не обратили внимания на вопли. Они танцевали, глядя друг другу в глаза, не замечая окружающих. Голиней схватил Алика за руку и резко оборвал:
— Утихомирься ты, баклан, не видишь, люди танцуют, им нравиться, а ты орешь, как дикий вепрь.
— Это я вепрь, да его урою, он у меня будет своей сапаткой весь коридор поливать.
— Тебе же говорят, утихомирься, — вступилась Люська, — пусть потанцуют, а там разбирайтесь хоть до утра. Только не у нас в комнате.
Алик сел, нет, упал на стул. Красный, как рак, казалось, что его круглая морда сейчас лопнет от избытка крови, злости и прочей гадости находящейся в его черепке. Он еще пытался выговаривать разные глупости, его никто не слушал, но он лепетал:
— Да, он вчера нажрался где-то на работе, целую ночь дома не было, пришел домой с мокрыми штанами, а Ксения Ивановна говорит, что от него несло хуже, чем из мусорного бака.
— Слушай, заткнись, — это уже Жека Безуглый разозлился. Их двоих с Жорой, Алик боялся больше всех. Поэтому замолчал и только беспрерывно смешно двигал своей обезьяньей челюстью, наливаясь злостью.
Звучала прекрасная музыка, танцевала только одна пара, остальные наблюдали, причем все по- разному. Жора, Люся и Женька Безуглый с удовлетворением, Андрюха с любопытством, Алик и Вера со злостью.
Когда музыка закончилась, Ян церемонно поклонился и поцеловал даме руку, Карина сделала книксен. Жора Голиней медленно, напоказ зааплодировал, его поддержали все, кроме Алика и Веры. Алик вообще выскочил из комнаты. Ян вернулся на своё место. Андрей на ушко ему заметил:
— Сударь, по-моему, вы ведете неосторожную дипломатическую линию. Одним танцем сразу нажили себе двух врагов.
Ян был восторжен и пьян:
— Зато я получил массу удовольствия.
— Возможно, вы и правы. Иногда удовольствие стоит больше, чем приобретение двух врагов.
Вера уселась рядом, но уже не терлась бедром, обиженно дула губы. Ян стремительно хмелел, ему совсем не хотелось ссориться, поэтому он совершенно спокойно, как будто делал это уже тысячу раз, обнял её за шею, поцеловал в ушко и тихонечко сказал: «Я тебя очень хочу». Вера вспыхнула, встрепенулась. Она пыталась сдержать радость, но у неё ничего не получилось, и она расплылась в широкой, глуповатой, но очень довольной улыбке.
Ян резко, по-пьяному встал, резко кивнул головой, как бы это сделал прапорщик Щеголев и торжественно нетвердым языком сказал: «Извините господа, но мне пора. Набрался, как скотина». Качаясь, он вышел из комнаты.
За другом побрел и Андрей. В комнате их ожидал Алик, ходивший из угла в угол, как тигр, придумывающий всяческие самые изысканные казни для Яна.
— Ну что, сопля, проситься будешь или сразу обмочишься?
Ян был совершенно спокоен, он прошел мимо удивленного Алика к столу, как бы, не замечая его, взял со стола большой нож, которым обычно резали хлеб. Подбросил его на ладони и повернулся к Алику.
— Если ты хоть слово скажешь, туша неопрятная, я тебе этот нож воткну в живот, по самую рукоятку. Это будет больно, может смерть, мне плевать, но я его воткну, если ты скажешь хоть слово.
С ножом в руке Ян прошел к своей кровати. Не раздеваясь, он лег на кровать, закрыл глаза. Алик и Андрей оцепенели. Буквально через несколько секунд раздался легкий храп. Ян так и заснул, с ножом в руке.
Глава 8
— Ну, ты вчера чудил без баяна. Двух девок разом охмурил, Алика вообще чуть не грохнул. До смерти напугал. Откуда в тебе это взялось?
— Постпубертатный период, — ответил Ян, отмахнулся и скривился, болела голова.
— Ян, ты растешь прямо на глазах. Ты бы видел, как на тебя вчера смотрели Голиней с Безуглым,
