сентиментальности и высоким словам. Но ближе и роднее человека у меня, пожалуй, нет. Подозреваю, что у тети тоже. Во всяком случае, ее трогательную заботу я ощущаю постоянно, начиная от вкуснейших обедов и заканчивая интересом к тому, надела ли я теплые носки. И я стараюсь отвечать тете тем же, то есть проявлять к ней внимание так, как умею. С кулинарией у меня как-то не сложилось, но вот поздравить тетю даже с самым пустяковым праздником и купить для нее хороший подарок – это святое.
Подарок… Я основательно призадумалась. А когда я в последний раз дарила что-нибудь своей тете? И что ей можно подарить такого, чему бы она точно обрадовалась? Ответ как-то не приходил мне в голову. А тетя, вон, тем временем сама себе подарки покупает – крест золотой приобрела. Или платиновый? Что она там говорила-то?
Впрочем, сейчас это неважно. Все равно на скорую руку я ничего не решу, для такого дела нужен более обстоятельный подход. А мне, вообще-то, пора собираться на встречу с Шишковым, от которой меня отвлекли посторонние мысли, и завели они меня, признаться, очень далеко. Вот как получилось! Начав с мыслей о тете Миле и ее мнении обо мне, переведя их на отца и выбор своей профессии, я так же плавно к тете и вернулась. Ну никуда мне не деться от моей замечательной тетушки, которую я обязательно осчастливлю чем-нибудь приятным. Вот только работу начну и закончу.
– Поторопись, Евгения, – подогнала я себя вслух. – А то такими темпами ты ее даже не начнешь!
На сборы-то у меня ушло сорок пять секунд – ровно то время, что отводилось нам в Ворошиловке на одевание. Макияж в сырую погоду я сочла излишним, а уход за волосами ограничился тем, что я аккуратно их причесала и надела кепку. Сумку с подручными средствами телохранителя в руки – и на порог. Тетя, конечно, вышла из своей комнаты и поинтересовалась, куда я отправляюсь.
– Работа! – коротко ответила я, напяливая-таки резиновые сапоги, поскольку район автовокзала, где находился торговый комплекс «Пульсар», никогда не отличался чистотой, даже в сухую погоду, что уж тут говорить о мартовской оттепели!
– Не забудь надеть капюшон! – немедленно посоветовала тетя Мила. – И не обувай резиновые сапоги без носков! Сейчас еще холодно, а резина моментально остывает…
– Ну, остывает она все-таки на морозе, – поправила я тетю.
– Все равно! – упорствовала тетя. – Без носков они совершенно не греют!
Неведомым образом в руках у тети уже появились теплые вязаные носки из собачьей шерсти, которые я покорно и натянула на ноги. Тетя успокоилась, но все же спросила:
– А когда ты вернешься?
– Пока еще сама не знаю, – честно ответила я. – Но непременно позвоню.
Тетя только вздохнула, но не стала на этот раз высказывать свое мнение относительно выбранной мною профессии, которое всегда было однозначно неодобрительным с ее стороны.
Выйдя из подъезда и честно пытаясь не влезать в лужи по самые уши, я проследовала к гаражу и вывела из него «Фольксваген». Часы уже не переводили с зимнего времени на летнее – установили их в окончательной позиции, – последнее воскресенье марта было еще впереди, и темнело довольно рано. На часах была четверть четвертого, но из-за хмурой погоды уже смеркалось. Заведя мотор и подавив невольную зевоту, я направилась к автовокзалу.
На дороге, идущей мимо комплекса «Пульсар», разлилась широкая река. Машина моя, еще вчера отмытая до сверкающего блеска, после десятиминутного путешествия стала уныло-тусклой, вся покрылась некрасивыми разводами и потеками грязи. Я взглянула на свои ноги. Сапоги выглядели не лучше. Мыть обувь в марте приходилось после каждого выхода из дома.
Обреченно махнув рукой – все равно придется отскребать от грязи и сапоги, и машину, – я въехала в эту реку, и колеса сразу же наполовину ушли под мутную коричневую воду. Снизив скорость и стараясь на забрызгать стоявших на остановке пешеходов, я проехала к площадке, где парковались посетители торгового комплекса.
Стоянка находилась на возвышении и была тщательно заасфальтирована, так что здесь ситуация – в плане чистоты – была гораздо лучше. Однако все равно уже было поздно: моя машина выглядела так, словно ее окатил некий чрезвычайно грязный водопад. Выключив двигатель, я вышла из машины, щелкнув пультом сигнализации и проследовала ко входу в комплекс. Стеклянные двери автоматически раздвинулись при моем приближении.
В квадратном вестибюле переминались с ноги на ногу двое молодых парней. Один из них был в фирменной охранной форме комплекса, второй же – в обычной одежде, и только внимательный взгляд, которым я углядела пистолет в его кармане, подсказал мне, что и он тоже относится к службе безопасности.
Едва я вошла, как именно он сделал шаг мне навстречу и отрывисто спросил:
– Охотникова Евгения Максимовна?
– Верно, – кивнула я.
– На документы ваши можно взглянуть? – вежливо попросил охранник, и я, немного удивившись, достала из сумочки паспорт и удостоверение.
Охранник скользнул по ним глазами и, возвращая мне бумаги, проговорил:
– Прошу прощения, обычная предусмотрительность.
– Очень разумно, – одобрила я.
– Пойдемте, я провожу вас к Эдуарду Борисовичу. – Парень повернулся ко мне широкой спиной и двинулся к лифту.
Второй охранник проводил нас взглядом, в котором мне почудилась некая зависть, непонятно, чем вызванная – то ли более высоким окладом его коллеги, работавшего лично на хозяина комплекса, то ли тем, что ушел он в моем обществе… Приятнее, конечно, думать о втором варианте.
«Все-таки я вполне нормальная женщина!» – усмехнулась я про себя.
А когда я, оказавшись в лифте, бросила взгляд в зеркало, то и еще больше успокоилась. Я и без различных сложных косметических процедур, на которые многие женщины тратят уйму времени и денег, выгляжу вполне великолепно. Даже без макияжа, в кепке, джинсах и простой куртке «унисекс». Так что с этим – порядок. Осталось разобраться с текущими делами.
Лифт плавно донес нас до седьмого этажа, охранник пропустил меня вперед – не думаю, что только из соображений галантности, – и мы двинулись по узкому коридору.
То, что Эдуард Борисович по телефону скромно назвал «офисом», больше походило на номер в каком- нибудь отеле. Или на кабинет весьма высокопоставленного лица, предназначенный не столько для работы, сколько для расслабления. Просторное помещение квадратной формы, недавно отремонтированное, с отличной мягкой мебелью, баром и огромным аквариумом во всю стену. Стол, компьютер, домашний кинотеатр – здесь вполне можно было жить, вообще не выходя на улицу, разве что с целью совершить моцион. Я почти не сомневалась, что за замаскированной дверью наличествуют – как минимум – душевая кабина и прекрасно отделанный туалет.
Хозяин этого помещения отнюдь не выглядел так же роскошно. Это был не очень высокий, но крепкий, с намечающимся животиком мужчина, редеющие на макушке волосы подстрижены коротко, почти под «ежик». Ему было около пятидесяти лет. Одет в простой костюм, под пиджаком – светлый свитер.
Когда охранник, спросив разрешения, ввел меня и представил, Шишков сделал приглашающий жест – указал мне рукой на мягкое кресло и устроился в таком же напротив меня. Охраннику он просто кивнул, и тот тихо вышел. Между креслами стоял небольшой стеклянный столик, на нем – закупоренная бутылка красного вина, ваза с фруктами и коробка шоколадных конфет.
– Прошу вас, присаживайтесь, Евгения Максимовна. Давайте выпьем немного за знакомство, а заодно и за то, чтобы наш разговор легче пошел, – суетливо проговорил он, берясь за штопор.
– Благодарю вас, на работе я не пью.
– Так вы же пока еще не на работе! – рассмеялся Шишков, видимо, чтобы разрядить обстановку, но смех его тоже вышел нервным.
– Могу и не начать ее, – ответила я. – Если вы и дальше будете так настаивать, чтобы я выпила.
Шишков скользнул по мне слегка удивленным взглядом, но вполне мирно произнес:
– Хорошо, хорошо, дело ваше! Значит, это лишнее.
Он взял вино и прошел к бару. Открыв дверцу, достал бутылку коньяка и вернулся к столу.
– Я коньяк больше уважаю, – проговорил он, наполняя округлую рюмку. – А еще больше – водку. Только
