– Я приехала сюда только потому, что хотела помочь! – в отчаянии выкрикнула я.
– Помочь? – брови Орлова изумленно поползли вверх. – Кому же?
– У Миши похитили сына по приказу Элеоноры Брутской! Теперь старуха требует в обмен на ребенка картину, украденную у Давыдова! Мальчика убьют, если полотно не будет передано ей!
– Так вот оно что… – хлопнул себя по бокам Гриша. – Вот что за странную игру вел Кравец! Теперь понятно, почему у Ника оказалась подделка и какое отношение ко всей этой истории имел художник! Кравец решил меня обдурить!
Я заскрипела зубами от злости: вместо того, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я все еще больше усугубила.
– Ну, пройда! Ну, лис! – качал головой Орлов, зло поблескивая своими маленькими глазенками. – А ты, значит, все это время была заодно с ним. Помогала ему…
– Я была его телохранителем!
– Неплохо… Неплохо… Значит, помочь хотела? Что ж…
Орлов прошелся по комнате, потом резко развернулся. На его физиономии снова был крысиный оскал.
– Я забыл тебя предупредить еще об одном сюрпризе, – он выдержал паузу. – Твоего дружка мы тоже сюда привезли. Он без тебя и часу спокойно не провел, мои ребята его сразу поймали. Гошка, а ну веди его сюда, – дал Орлов команду одному из мордоворотов. Гора мышц покладисто кивнула и потопала из комнаты. Я мысленно ругалась – вот попали, так попали!
– Я как чувствовал – взял его собой… – довольно потирал руки Орлов.
Я боялась подумать о том, что будет дальше. Я не могла даже предположить, что финал будет столь печальным, когда вся эта история только начиналась.
Я отчаянно выкручивала запястья, надеясь освободиться от наручников, но какое там… И бежать некуда – я покосилась в сторону окна, но там, сложив на груди руки, стоял один из охранников Орлова. Он злорадно оскалился, когда наши с ним взгляды встретились. Нет… Это полная безнадега. Я ссутулилась в кресле и опустила голову, как побитая собака. В такую паршивую ситуацию я давненько не попадала.
В коридоре хлопнула дверь, и в комнату втолкнули Марка. В разных передрягах побывали мы с этим мужиком, но таким, как сейчас, я не видела его никогда. Он взглянул на меня, в его глазах промелькнуло что-то вроде удивления и тут же погасло.
– Проклятый мужик хотел сбежать, – отчитался конвоир Марка, – пытался завести машину, когда я спустился вниз. Только карбюратор испортил, гад!
– Иди, глянь, что с машиной, – рыкнул в его сторону Орлов. – Нам здесь задерживаться ни к чему!
От последней фразы меня затрясло.
– Так что, мадам? – Орлов снова уставился на меня. – Присутствие дружка вас воодушевит на откровения?
Я смотрела исподлобья на гнусного мужика и молчала.
– Я так понял, мадам весьма великодушна… – говорил он елейным голоском, расхаживая около Марка. – Хотела помочь похищенному ребенку…
Орлов зашел за спину Марка. Я наблюдала за ним расширившимися от ужаса глазами. В том, что замыслил этот гад, я даже не сомневалась…
– А как тебе такой вариант: я убью его папашу, если ты не назовешь мне код? – Орлов схватил Марка в охапку и прижал к его горлу складной нож. Лезвие выскочило, как раскрытая пружина, и оцарапало кожу.
– Говори код! – прорычал Орлов.
Я молчала.
– Говори!
Я просто не могла выдавить из себя ни слова.
– Ну!
Ополоумевший Орлов прижал нож сильнее. По шее Марка тоненькой струйкой побежала кровь. Я знала, что Гришка может убить, но продолжала упрямо молчать.
– Не испытывай мое терпение… – покачал головой Григорий.
Не скажу – убьют.
Скажу – убьют.
Должно быть, у меня просто сдали нервы.
– 3–2 – 4–5 – 6–7, – выкрикнула я.
Григорий тут же оттолкнул от себя Марка и метнулся к сейфу.
– 3–2 – 4–5 – 6–7, 3–2 – 4–5 – 6–7, – повторял он, – три… два… – сам себе диктовал он, нажимая пальцем на кнопки.
Клавиши тоненько пищали.
– Четыре… пять…
Я во все глаза смотрела на Орлова, склонившегося над барным ящиком.
– Шесть… семь…
Кнопка пиликнула последний раз, что-то щелкнуло… В следующую секунду прогремел оглушительный взрыв. Я успела шарахнуться в сторону и закрыть лицо руками. Меня обдало жаром, языки пламени лизнули мои ноги. Совсем рядом лопнуло стекло и посыпалось на пол мелкой крошкой. Во дворе пронзительно завыла сработавшая сигнализация, и потом кто-то завыл нечеловеческим голосом.
Я открыла глаза. В клубах черного дыма метался по комнате охранник Орлова, одежда на нем горела. Должно быть, мужик совсем обезумел от боли, кидаясь из стороны в сторону, он налетел на подоконник, перегнулся через него и с ревом упал вниз.
С трудом переведя дыхание, я села на полу и огляделась по сторонам: окно разбилось так, что ни осколочка не осталось в раме, на обивке кресла и шторе бились язычки пламени, а у выгоревшего сейфа дотлевало то, что осталось от Григория Орлова.
– Женя! Жека! Женяша! – позвал меня знакомый голос.
Я обернулась на зов. Еле держась на ногах, прихрамывая, ко мне шел мой горе-попутчик Марк.
– Ты жива? Жива! Все обошлось?! Женька! – он грохнулся передо мной на колени и так крепко обнял, что захочешь, а не выберешься.
– И как ты только додумалась сюда приехать? Как тебя угораздило? – бормотал он, стискивая меня руками.
Я не пыталась отстраниться и не вырывалась, хотя он очень больно нажимал на мое раненое плечо. Я просто не верила, что мы спаслись…
– Так вот как хотел отомстить Эд… – прошептала я, покорно оставаясь в объятиях Марка.
– Что? – взглянул на меня мужик.
– Нет-нет, ничего, – замотала я головой. Сейчас я не хотела никаких расспросов и объяснений. Я уткнулась в Марка, зажмурилась. «И какие же мы все-таки везунчики!» – подумала я, положив голову ему на плечо. Затем взгляд невольно вернулся к обгоревшему сейфу. В нем что-то было… Я встрепенулась.
– Что такое? – спросил Марк и проследил за моим взглядом.
Он поднялся на ноги, подошел к сейфу и достал из него то, что было спрятано внутри. Я внимательно смотрела, как Марк вертит в руках продолговатый картонный тубус, потом открывает его и вытряхивает какой-то рулон.
– Что там? – я тоже поднялась на ноги и взглянула на то, что держал в руках мой попутчик. Это была совершенно нетронутая огнем картина неизвестного художника XV века с изображением Мадонны.
Эпилог
…Спустя три дня я уже давала показания в Зеленоградском отделении полиции в присутствии свидетелей, следователя по особо важным делам и своего приятеля Димки, который никаких комментариев не давал, а все время, пока я покладисто отвечала на задаваемые мне вопросы, простоял около окна с самым суровым выражением лица.
Впрочем, меня присутствие приятеля нимало не смущало, а его гримаса вызывала только ехидное хихиканье в глубине души. Но только в глубине души! Где-то очень глубоко! Так как с виду я была вполне серьезной дамой, которая довольно бодро и без запинок рассказывала о том, что происходило в квартире на
