этому поводу я и звоню вам сейчас, а не жду до завтра, как мы условились.
— То есть?.. — сказала Тора, не совсем улавливая связь.
— Я договорился о встрече с патологоанатомом, который производил вскрытие. Завтра в девять утра. Он передаст мне документы и прокомментирует их. Я бы хотел, чтобы вы меня сопровождали.
— Ладно, — неожиданно для себя согласилась Тора. — Я в игре.
— Прекрасно. Я заеду за вами в офис в половине девятого.
Тора прикусила язык и не сказала, что так рано она никогда не приходит.
— В половине девятого. Значит, до встречи.
— Фрау Гудмундсдоттир…
— Пожалуйста, зовите меня Тора, это гораздо проще, — перебила она. Каждый раз, когда он называл ее «фрау Гудмундсдоттир», Тора чувствовала себя девяностолетней вдовой. — И можно на ты.
— Хорошо. Тора. Только вот еще что.
— Что?
— Воздержись от плотного завтрака. Зрелище будет не из приятных.
Глава 6
У здания Национальной больницы найти место для парковки было невозможно. В конце концов Маттиас пристроил машину, но довольно далеко от корпуса, в котором располагалась патологоанатомическая лаборатория.
Утром Тора пришла на работу непривычно рано и, до того как Маттиас заехал за ней, составила письмо в полицию с просьбой выдать ей, как представителю семьи убитого, все документы расследования. Запечатанный конверт она оставила на столе у Беллы. Прекрасно, если его отнесут на почту сегодня, но с ее стороны слишком оптимистично на это надеяться. Впрочем, Тора попыталась увеличить шансы, прикрепив к конверту записку со словами «До выходных не отправлять!».
Еще она позвонила в летную школу и выяснила, за что Гаральд расплачивался кредитной картой в сентябре. Ей сообщили, что он нанял самолет с пилотом, слетал в Хоульмавик и вернулся в тот же день. Зайдя на сайт Хоульмавика, Тора поняла, что привлекло туда Гаральда. Там находился единственный в Исландии музей магии и колдовства. Также она связалась с отелем «Рангау» близ городка Хедла и узнала, что Гаральд заказал и оплатил две комнаты на две ночи. В регистрационной книге гостиницы значились имена Гаральда Гунтлиба и Гарри Поттера. Тому, кто придумал себе этот псевдоним, явно не хватило воображения.
О сделанном Тора рассказала Маттиасу, пока они кружили вокруг госпиталя.
— Наконец-то, — произнес он, втискивая взятую напрокат машину в только что освободившееся пространство.
Они направились к лаборатории, которая находилась позади главного корпуса. Маттиас шел впереди. Ночью выпал снег, и теперь под ногами хлюпала слякоть. Холодный северный ветер трепал Торе волосы. Утром она решила оставить их распущенными, и сейчас жалела об этом. «Ну и красавица же я буду, когда мы войдем», — подумала Тора и остановилась. Повернувшись спиной к ветру, она намотала на голову шарф — вряд ли выглядит стильно, но волосы от порывов защищает — и поспешила вслед за Маттиасом.
У самого входа он оглянулся, вскинул брови. Она немедленно представила, как элегантно выглядит с шарфом на голове, что Маттиас и подтвердил, сказав:
— Там наверняка есть туалетная комната, можно туда заскочить.
Тора хотела выпалить в ответ что-нибудь резкое, но сдержалась. Вместо этого она одарила его застывшей улыбкой и распахнула дверь. Они остановили медсестру, толкавшую пустую каталку, и спросили, как найти доктора, с которым у них назначена встреча. Женщина указала на его кабинет и добавила, что им придется подождать, потому что доктор еще не вернулся с утренней планерки. Тора и Маттиас сели в два обшарпанных кресла у окна в конце коридора.
— Я не хотел тебя обидеть. Извини, — произнес Маттиас, не глядя на нее.
Не желая обсуждать свой внешний вид, Тора проигнорировала его слова. С королевским достоинством она размотала шарф и положила на колени. Затем потянулась к истрепанным журналам на столике между креслами.
— Кому интересна эта дрянь? — буркнула она, перебирая стопку.
— Вряд ли люди сюда приходят почитать.
Он сидел прямо и смотрел перед собой. Тора раздраженно отвернулась от журналов.
— Наверное. — Она посмотрела на часы и нетерпеливо сказала: — Ну и где он?
— Придет, — последовал короткий ответ. — Честно говоря, я начинаю жалеть, что тебя позвал.
— Это еще почему? — раздосадованно спросила она.
Маттиас повернулся к ней лицом.
— Потому что это слишком тяжело и неприятно. Ты с подобным никогда не сталкивалась. Нужно было прийти сюда одному, а потом тебе все пересказать.
Тора посмотрела на него свирепо.
— Я родила двоих детей, и сталкивалась с болью, кровью, плацентами, слизистыми пробками в шейке матки и бог знает с чем еще. Так что переживу. — Она скрестила руки на груди, отвернулась от него и вызывающе осведомилась: — Ты-то что знаешь обо всех этих кишках?
Маттиаса опыт Торы не впечатлил.
— Много чего. Но не в пример тебе не стану смаковать подробности.
Тора закатила глаза. Этот немец точно не «мешочек со смехом». Чем с ним разговаривать, лучше выяснить, о чем пишут «Свидетели Иеговы» в своем журнале «Сторожевая башня». Она успела прочитать половину статьи о дурном влиянии телевидения на молодежь, когда заметила, что к ним спешит человек в белом халате. Ему было около шестидесяти, на висках седина, очень загорелый. Он улыбался, и в уголках его глаз скапливались многочисленные морщинки. Тора подумала, что, вероятно, он много времени проводит на солнце. Мужчина остановился перед ними, Тора и Маттиас поднялись с кресел.
— Здравствуйте. — Он протянул руку. — Трауинн Хафстейнссон.
Тора и Маттиас также представились.
— Пройдемте ко мне, — сказал доктор по-английски для Маттиаса и открыл дверь в кабинет. — Простите за опоздание, — добавил он по-исландски, обращаясь к Торе.
— Ничего-ничего, — ответила она с улыбкой. — Так интересно пишут, что я бы и дольше подождала.
Доктор удивленно посмотрел на нее и на обложку журнала.
— Подождали бы чего? Страшного суда?
Они вошли в кабинет, в котором почти не было пустого пространства. Вдоль стен тянулись стеллажи, до отказа набитые папками, книгами и журналами всех размеров и видов; где только можно, стояли картотечные шкафы.
— Что ж… — Патологоанатом сел за стол, как бы подчеркивая, что официальная часть встречи началась. — Я полагаю, говорить будем по-английски.
Тора и Маттиас, заняв стулья напротив, кивнули.
Он продолжил:
— Это нам не помешает. Я получал докторскую степень в Америке, а вот по-немецки я последний раз говорил в школе на экзамене.
— Мы неплохо говорили с вами по телефону, так что английский подойдет, — сказал Маттиас. Тора спрятала улыбку, услышав его немецкий акцент.
— Прекрасно! — Доктор раскопал среди бумаг желтую пластиковую папку, положил ее перед собой, собираясь открыть, и виновато улыбнулся. — Я должен сначала извиниться, что мы так долго получали разрешение на передачу материалов вскрытия. В такого рода делах всегда много бюрократии, и не сразу понятно, как действовать в столь необычных обстоятельствах.
