раком прямой кишки. Знаешь, это было ново, но не слишком увлекательно.
Тора быстро сменила тему.
— Я совсем другое имела в виду.
Брайи поднялся.
— Да, конечно. Только хочу тебя предупредить — сенсационного результата не жди. — Он подошел к двери, обернулся и спросил: — Тор тебе в этом деле пригодится?
Тор окончил юридический и трудился у них чуть больше полугода. Он был нелюдим, малообщителен, но работал очень хорошо. Когда надо, Тора не отказывалась от его помощи.
— Я, пожалуй, передам ему дела моих клиентов, а сама сосредоточусь только на этом. Уверена, он справится.
— Договорились. Поступай, как сочтешь нужным.
Тора снова взяла папку и просмотрела оставшиеся фотографии. Вот Гаральд вырос в привлекательного юношу с бледным, как у матери, лицом. Его отец гораздо смуглее и не такой запоминающийся, как она. На последней странице было всего две фотографии: одна с выпускного вечера, вероятно, в Мюнхенском университете, а другая показывала то ли начало, то ли конец его военной службы — по крайней мере Гаральд на ней в форме бундесвера. Тора не знала, какого рода войск, она в этом не разбиралась. Наверное, это станет ясно в разделе об армии.
Дальше в папке лежали ксерокопии сертификатов об окончании разных образовательных ступеней, и они свидетельствовали, что Гаральд был необычайно способным. Он всегда получал наивысшие оценки, а их в Германии нелегко добиться, это Тора знала по своему опыту. Последняя запись, из Мюнхенского университета, где Гаральд получил степень бакалавра исторических наук, гласила, что курс он окончил с отличием. Судя по документам, подобранным в хронологическом порядке, он пропустил год перед университетом, скорее всего из-за военной службы.
Странно, что молодой человек с такими успехами в учебе вдруг решил пойти в армию. Хотя в Германии и существует воинская повинность, ее довольно легко избежать, а уж сыну таких состоятельных родителей и подавно. Они могли в два счета освободить его от этой обязанности.
Тора открыла следующий раздел, помеченный «Военная служба» — тонкий, всего три страницы. Одна — ксерокопия свидетельства о призыве в армию Гаральда Гунтлиба в 1999 году. Похоже, его зачислили в сухопутные войска. Опять странно. Почему не воздушные войска или военно-морской флот, цвет армии? Его отец настолько влиятелен, что Гаральд мог бы служить в отборных частях. Вторая — приказ о направлении полка Гаральда в Косово. И третья, она же последняя: приказ о его демобилизации, датированный семью месяцами спустя. Никакого объяснения за исключением «medizinische Grunde», то есть «по медицинским показаниям». Непонятно. На полях этого документа стоит отчетливый вопросительный знак. Тора предположила, что его поставил Маттиас, раз материалы собирал он, а информация конфиденциальна. Тора пометила себе, что надо уточнить, по какой причине Гаральда освободили от службы, и перешла к следующему разделу.
Как и глава об армии, он открывался ксерокопией, на сей раз официального письма о зачислении Гаральда в Мюнхенский университет. Кстати, всего через месяц после комиссования. Как-то быстро он выздоровел… Что это за болезнь такая? И действительно ли болезнь? Потом лежали малопонятные Торе бумаги: ксерокопия плана работы исторического общества под названием «Маллеус Малефикарум»; отзыв профессора X., поющего Гаральду дифирамбы, и конспекты с изложением курсов истории пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого веков. Для чего все это — неясно.
В эту же часть папки были вложены вырезки из немецких газет, где рассказывалось о нескольких случаях смерти среди молодежи в результате специфических сексуальных действий. Суть этих действий, как поняла Тора, в удушении себя во время мастурбации. Наверное, это и есть эротическая асфиксия, о которой говорил Маттиас. Из статей следовало, что такие игры с контролем дыхания довольно распространены, часто их практикуют те, кто из-за наркотиков и алкоголя испытывает трудности в достижении оргазма. И никакой приписки, объясняющей, при чем тут Гаральд. Правда, один из погибших учился в том же университете. Имя студента неизвестно, даты нет. Но должна же быть хоть какая-то связь, раз статья о нем включена в этот раздел?
Тора отлистала назад, нашла фотографию с выпускного вечера и внимательно в нее вгляделась. Кажется, на шее Гаральда, чуть выше воротника, есть красная отметина. Она достала снимок из прозрачного кармашка, присмотрелась. Без пластика стало контрастнее, но все равно неясно, кровоподтек это или нет. Надо бы тоже спросить у Маттиаса.
Последней страницей этого странного газетно-конспектного коллажа был титульный лист дипломной работы Гаральда — «Охота на ведьм в Германии. Казни детей, подозреваемых в колдовстве». Дрожь пробежала по спине Торы. Она знала об охоте на ведьм из школьных уроков истории, но про убийства детей им не рассказывали. Такое она бы запомнила, хоть и считала тогда историю нудным предметом. Поскольку из всей студенческой диссертации в папке был только титульный лист, Тора надеялась, что в самой работе нет подробностей того, как детей сжигали на кострах, хотя в глубине души понимала, что скорее наоборот.
Она перешла к разделу об учебе в Исландии и прочитала уведомление, что Гаральд зачислен на магистерский курс факультета истории. Этим же письмом его приглашали в университет осенью 2004 года. Затем Тора посмотрела компьютерную распечатку его оценок. Предметов, которые Гаральд успел сдать, было не много: он проучился здесь всего лишь год или около того, — но все баллы высокие. Ему оставалось сдать еще с десяток предметов и завершить магистерскую диссертацию. Очевидно, что Гаральду разрешили держать экзамены на английском, по-исландски он не говорил. Тора обратила внимание на дату под распечаткой. Документ составлен уже после смерти, наверняка по запросу Маттиаса.
Перевернув страницу, она увидела список из пяти имен. Все исландские, возле каждого проставлена дата рождения и учебная дисциплина. Больше ничего. Тора решила, что это друзья Гаральда, поскольку возраст примерно совпадал. Марта Мист Эйоульвсдоттир, 1981, гендерные исследования; Бряудн Карлссон, 1981, история; Халлдор Кристинссон, 1982, медицина; Андри Торссон, 1979, химия; Бриет Эйнарсдоттир, 1983, история. Тора надеялась, что об этих студентах будет более подробная информация, но ошиблась. Следующая страница оказалась перечнем факультетов и университетских зданий. Слова «исторический факультет» и «институт рукописей» были обведены, как и «главный корпус». Наверное, опять Маттиасом. Потом снова распечатка — с университетского веб-сайта. Тора мельком пробежалась по тексту на английском языке, где рассказывалось про исторический факультет. И еще страница — об условиях обучения для иностранных студентов. Ничего интересного.
Следующим лежал текст сообщения, отправленного с адреса электронной почты [email protected] — явно адрес Гаральда — осенью 2004-го, сразу как он начал здесь учиться. Адресовано его отцу. Читая, Тора поражалась сдержанной интонации письма. Гаральд коротко сообщал, что ему в Исландии хорошо, что он снял квартиру и что научным руководителем своей диссертации выбрал профессора Торбьёрна Оулафссона.
В письме также сообщалось, что диссертация будет посвящена сравнительному анализу охоты на ведьм в Исландии и Германии, поскольку Гаральда удивило, что в Исландии большинство обвиненных в колдовстве — мужчины, тогда как в Германии и других странах — женщины. Текст заканчивался стандартно, но ниже подписи стояла приписка: «Если приспичит со мной связаться, теперь у тебя есть мой е-мейл». Да уж, глубокой сыновней привязанностью это не назовешь… Возможно, трещина в их отношениях как-то связана с тем, что Гаральда комиссовали из армии? Судя по фотографиям, его отец не слишком чуткий человек, и наверняка был недоволен сыном, который не оправдал ожиданий.
Дальше следовал равнодушный ответ отца, также по электронной почте: «Гаральд, полагаю, ты отдаешь себе отчет в предмете исследования. Это нездоровый выбор и не способствует формированию репутации. Не сори деньгами. Пока», — и стандартная официальная подпись, с полным именем, должностью и адресом. «Ну и ну, — подумала Тора, — вот ведь сухарь!» Ни слова о том, что рад получить весточку от сына или что по нему скучает. Хотя бы подписался «папа» или как-то еще. Их отношения были явно холодными, можно сказать «на уровне вечной мерзлоты». И как-то странно, что ни слова о матери и сестре… Писали они друг другу еще или нет, Тора не знала, других е-мейлов в папке не было.
Она перешла к следующему документу — списку студенческих научных сообществ, причем с разных факультетов. Изучая его, Тора не увидела ничего интересного, пока не дошла до самой нижней строки:
