Свинья.
— Спасибо за помощь.
Энн держала свою сторону пакета, в который из ведра перекочевывали серебристая обертка для цветов, зеленая папиросная бумага и обрезки растений; следом полетели мокрые бумажные полотенца и ненужный каталог. Вдруг она увидела… Простая белая карточка. На ней было написано: «Я тебя люблю». Или не написано? Белые бутоны накрыли ее лавиной. Может ей померещилось? Энн показалось, что эта карточка точно такая, как та, что Кевин принес на панихиду. Не его ли это почерк?
— Подожди! — закричала Энн. Она запустила руки в мусор и как полоумная стала месить бумагу, карточки и куски папоротника. — Ты видела? Кажется, я заметила еще одну карточку, подписанную Кевином.
Подошла Мэри:
— Такую же, как первая? Еще одну?
К пакету потянулась Джуди:
— В мусоре?
Энн рылась в пакете.
— Пожалуйста, можно мне вывалить это на пол? Пожалуйста! Рэйчел, пожалуйста! Я стольким тебе обязана — не передать!
Рэйчел криво улыбнулась:
— Иногда я ненавижу свою работу…
— Мне так неудобно! Правда неудобно! Я увидела кое-что, написанное им.
Энн взяла пакет, вывернула его содержимое на пол и потрясла, чтобы в нем ничего не осталось. Она опустилась перед кучей мусора на колени и стала перебирать. Мэри держала белую карточку, которую они принесли с собой.
— Она такая же, и там написано: «Я тебя люблю». Все.
Рэйчел взяла из рук Мэри квадратик бумаги и вгляделась в него.
— Она кажется мне знакомой. Я ее помню. Не самого парня, а именно карточки.
— Карточки? — спросила Джуди. — Что ты помнишь? Карточки? Во множественном числе?
— Карточки! — Энн чуть не плакала. Слушая вполуха, она перебирала мусор. Бутоны роз, лепестки маргариток, жвачка, окурки инвентарные ведомости…
— Там написано: «Я тебя люблю».
Потом ее взгляд упал на другую карточку, которая лежала наверху. «Я тебя люблю». Опять рука Кевина.
— Смотрите сюда! Здесь есть еще!
Она продолжала искать. «Я тебя люблю». «Я тебя люблю». «Я тебя люблю». Еще четыре карточки, и все подписаны рукой Кевина. Потом еще одна.
— Здесь их пять! Постойте, шесть!
— Боже мой! — сказала притихшая Мэри, а Джуди нагнулась к куче мусора и тоже стала всматриваться.
— Еще одна! — сказала Джуди, найдя белую карточку с «Я тебя люблю». — Не понимаю. Они все одинаковые?
— Я еще тогда подумала, что это просто дико! — воскликнула Рэйчел. — Теперь точно припоминаю! Этот тип надписывал карточку стоя у прилавка, как и все. Только он переписывал снова и снова. Сначала я нашла это милым. Он явно хотел, чтобы все было как надо. Я пошутила, но он не рассмеялся. Он лишь писал и писал. Это и есть тот парень?
— Да!
Энн разложила карточки на прилавке в ряд. Одиннадцать карточек, словно пунктирная линия. «Я тебя люблю. — Я тебя люблю. — Я тебя люблю».
— Так где же его заказ?
— Ах, его нет… Я было жутко занята. Наверное, он один из тех, кого я не записала. — Ее лицо помрачнело. — Он пришел в самый разгар. Не было никакой возможности записывать. Я старалась успевать обслуживать покупателей и никого не задерживать. Наверное, поэтому я и не запомнила его лица.
— Адреса нет?
На душе у Энн стало черным-черно. Но она не хотела, чтобы Рэйчел чувствовала себя виноватой. Кевин мог намеренно все так подстроить, чтобы его не узнали. А может, ему просто повезло.
— В любом случае он не оставил бы настоящий адрес. Ты не заметила, откуда он пришел?
— Нет. К сожалению.
Рэйчел совсем пала духом, и Энн дотронулась до ее руки:
— Все хорошо. Они приехал на машине или пришел на своих двоих, не знаешь?
— Не знаю, хотя припарковаться здесь невозможно. Он должен был прийти пешком.
— Не помнишь, как он расплатился?
— Думаю, наличными. Да, наличными… Дико писать одно и то же столько раз подряд, правда? Я к тому, что есть, конечно, люди слегка помешанные и носятся с какой-нибудь навязчивой идеей… Но чтобы так!
— У этого самая навязчивая из всех существующих идей!
Энн смогла засмеяться. Неожиданно лицо Рэйчел прояснилось.
— Постойте! Я помню, он оставил ручку! Он оставил свою ручку! Он исписал много карточек и очень обрадовался, когда у него получилось — я тогда еще обратила на него внимание и пошутила. В этот момент он и смылся! Так быстро выбежал, что оставил ручку. Это важно?
— Сомневаюсь, но давай глянем.
Энн чувствовала возбуждение и ничего не могла с собой поделать, а Рэйчел уже схватила белую подставку для ручек и карандашей.
— Я положила их сюда. И его ручку, и остальные.
Она перевернула кружку на прилавок. Рассыпались и покатились ручки, карандаши, отвертка, нож… Ручек было штук тридцать. Красные, зеленые, синие, белые… Потом Энн кое-что заметила.
— На них есть логотипы! Возможно, по ним мы узнаем, откуда они!
Энн ухватила синюю шариковую ручку и вслух прочитала написанное на ней:
— «Принадлежит лучшему в мире дедуле!»
Джуди зачитала надпись на фиолетовой:
— «Кларитин-Ди, двадцать четыре часа».
Мэри вертела черную:
— «Эйс эплайенс». Я такими пользуюсь!
Энн схватила белую, прочитала, и ее словно электрический разряд пронзил! Она подкинула ручку в воздух. Та взмыла римской свечой.
— Он наш!
21
Энн удивило открытие, что салатовый «фольксваген-жук» может доставлять почти такое же удовольствие, как и «мустанг»-кабриолет. Ладно, не совсем то же, но она была на таком подъеме — ведь они едут за Кевином! — что пыталась убедить себя в этом. Джуди сидела за рулем, Мэри — впереди, а Энн ерзала на заднем сиденье, обтянутом черной тканью. «Фольксваген» тем временем с тарахтеньем спускался с моста Бенджамина Франклина. Мысль: средство передвижения с маргаритками на передней панели не может быть крутой тачкой.
Энн вертела в пальцах белую ручку, найденную у цветочницы. Дешевая пластмассовая шариковая ручка, на которой золотыми буквами было написано: «МОТЕЛЬ „ДНЕВНОЙ“». Внизу значился адрес: Пенсокен, Нью-Джерси. Это оказалась единственная ручка из мотеля или гостиницы в кружке у Шварцев, и Энн молилась, чтобы Кевин оказался именно там. «Жук» добрался до середины моста и притормозил перед
