Всевышним!
— Ну зачем тебе тощие, запуганные овцы? Глядя на их тщедушные тела, никто потом не поверит, что эти люди могли совершить нападение на кишлак и истребить сотню людей. Они и комара теперь вряд ли убьют, столько в них сил осталось. А тут перед тобой пленные с документами, какими-то побрякушками на униформе и, главное, на них нет увечий. Ты только полюбуйся, бек, на физиономию этого офицера. Его лучше будет назидательно казнить там, на оскверненной неверными земле Горного Бадахшана, по ту сторону Пянджа.
Но Хекматияр отрицательно мотал головой, ни в какую не соглашаясь с предложением Ширвани. Ситуация становилась угрожающей. Прежде было договорено, что в самом неблагоприятном случае Ширвани, Салим и Бейтов примут здесь свой последний бой, возможно, физически уничтожат Хекматияра, американского спецпредставителя и сорвут операцию «Красный берег». Но тогда не сносить головы тем, кто их сюда направил на верную смерть. Так что надо было до последнего обрабатывать Гиндукушского Барса, чтобы он сдался.
И тут помог Сайрус Кононофф, до этого только наблюдавший со стороны за уговорами Ширвани и упертостью Хекматияра.
— Офицер — это хорошо! — согласился Кононофф с доводами Ширвани, панибратски потрепав его по плечу. — Это очень даже хорошо!
Он взял из рук одного из моджахедов документы «пленников» и стал их перелистывать:
— О, Бейтов Бекмурза Рашидович! Ингуш-единоверец! Должность — заместитель начальника тыла полка (военные билеты разведчикам выдали фальшивые, но, зная, с кем имеют дело, предварительно «состарили» записи чернилами и штампы. —
Бекмурза в ответ только проскрипел зубами.
— Дальше, — продолжил Кононофф. — Кудрявцев Сергей Трофимович, русский. Младший сержант. Комендантский взвод, командир отделения. Чудненько. Межак Василий Платонович, белорус. Ефрейтор. Комендантский взвод…
— Я надеюсь, вы меня поддержите, господин американец? — обратился к Сайрусу Ширвани.
— А что это ты так заступаешься за этих кафиров? — зло спросил Гульбеддин. — Они, наверное, заботливо тебя охраняли? Хорошо кормили? Не свининой ли?
— Я, бек, относился к тебе всегда, как к справедливому мужчине и воину. — Лицо Ширвани побагровело. — Но сейчас ты несправедлив. Хочешь, я при тебе этим неверным, осквернителям нашей земли и нашего Корана, перережу глотки и вспорю им животы?
— Ну что вы, что вы, соратники? — вновь вмешался Кононофф, заговорив вдруг вкрадчивым голосом. — Не будем такими кровожадными. И не стоит ссориться по таким пустякам. Я считаю, что уважаемый Ширвани прав, предлагая нам взять в Ишкашим этих людей. Это действительно будет более достоверно, когда у нападавших в карманах простреленных гимнастерок будут лежать простреленные теми же пулями военные билеты. Не так ли, мистер Смоллетт?
Некоронованный король военного репортажа сидел в затемненном углу комнаты и ковырялся ножом в банке с мясными (не из свинины, понятное дело) консервами. С тех пор как он два дня проголодал, добираясь до горного лагеря Хекматияра, ему никак не удавалось наесться досыта. Не говоря ни слова, а только кивком, журналист подтвердил слова дипломата, что да, так, мол, все оно и есть.
— А этих доходяг, что прибыли позавчера, — распорядился Кононофф, чувствуя уже себя здесь хозяином положения, — отправьте обратно в зиндан.
Гульбеддину не понравился этот распорядительный тон, и он поморщился. Но уже в следующую секунду всю свою нарочитую ласку он обрушил на Ширвани.
— Ты мой преданный нукер, Ширвани, — удовлетворенно сказал Гульбеддин Хекматияр. — Но, судя по твоим талантам, из тебя уже пора делать своего советника. Думаю, ты будешь очень полезным советником мне, когда вернешься из Ишкашима.
Возможно, Гиндукушский Барс и не поверил бы своему верному слуге, ибо он никогда не верил в счастливое избавление, если бы не одно весьма прискорбное для него обстоятельство: он по-прежнему не знал, что Ширвани в совершенстве владеет английским языком.
Ожидание праздника, как принято считать в народе, оно ведь всегда оказывается лучше самого праздника. Так и получилось у нас: все основные события диверсионной операции с многозначительным названием «Красный берег» случились до того, как отряд воинов Хекматияра, пересекши перевал между двумя верхушками Гиндукуша — пиками Тиричмир и Тиргаран в южной оконечности афганской провинции Бадахшан, двинулся прямиком в сторону Ишкашима. Все остальное было делом техники и проходило по незыблемым законам партизанской войны.
Как и обещал, Ширвани трижды вышел с нами на связь. Нам ни разу не удалось зафиксировать переход группы Хекматияра через границу. Но, следуя его совету, наша разведка, регулярно прочесывая и перелопачивая все указанные им места на возможных путях прохождения, обнаружила три стреляные гильзы с донесениями. Все были очень рады, что первый этап операции прошел успешно. Все были живы, здоровы и готовились к походу на Ишкашим. Большой удачей было то, что группу Салима включили в большую банду, которая должна была имитировать нападение на Верхнепянджский погранотряд. Бейтову, Кудрявцеву и Межаку приходилось, конечно, тяжелее, чем остальным, их постоянно содержали в зиндане, но кормили хорошо и не истязали.
В последней, третьей, записке была указана дата начала операции «Красный берег» и день ее завершения резней по ту сторону Пянджа, а также указан маршрут.
За три дня до урочного дня в составе группы офицеров агентурной разведки, чьей зоной ответственности являлся Бадахшан, я встретился со старейшинами афганского Ишкашима. Разговор был тяжелым, но продуктивным. Когда авторитеты горно-таджикского кишлака узнали, во что их втягивают, что во время операции должны погибнуть их соплеменники-памирцы в Советском Таджикистане, они сами согласились разоружить моджахедов Хекматияра и передать их в руки советских войск.
Ночью 11 августа 1983 года, ровно четыре месяца спустя после того, как спецпредставитель Госдепартамента США добрался до тайного горного лагеря лидера исламской партии Афганистана под Дрошем, диверсионный отряд Гульбеддина Хекматияра разделился на две неравные части. Сотня карателей углубилась в ущелье в десяти километрах от Ишкашима. Здесь она должна была затаиться до шести утра, времени, когда из-за реки должен был быть атакован советский погранотряд. Оседлавший окружающие возвышенности, пограничный спецназ дал им возможность переодеться в советскую военную форму и после нагрянул им с небес на голову. Каменный мешок, в котором духам невозможно было сколь-нибудь рассредоточиться, захлопнулся. Бандитов снимали в основном ножами. Когда кратковременный бой закончился, на земле остались лежать более шестидесяти врагов. «Красный берег» тогда окрасился кровью, но не мирных советских граждан, а отборных моджахедов Гиндукушского Барса.
В ту ночь раздалось всего несколько выстрелов, которые, разнесшись по окрестным горам, конечно, не могли напугать людей Хекматияра, в это самое время привечаемых со всеми почестями в самом Ишкашиме. Их окружили и разоружили под утро, убив около двух десятков «дорогих гостей». Остальные предпочли сохранить жизнь и стать советскими пленниками. Они, привыкшие издеваться над советскими солдатами, теперь являли собой жалкое, даже постыдное зрелище.
Бекмурза Бейтов в той схватке, освободившись от пут (ведь по замыслу его должны были развязать только после того, как на том берегу ему прострелят сердце вместе с удостоверением личности советского офицера в левом кармане гимнастерки), голыми руками убил трех духов и покалечил еще не менее десяти. За что получил вторую Красную Звезду. Кудрявцева и Межака удостоили медалями «За отвагу». Группа Салима, входя во вспомогательный диверсионный отряд Хекматияра, сделала немало для того, чтобы пуштунские бандиты в Ишкашиме сдались практически без сопротивления. За это ее командира наградили орденом Саурской Революции, а его товарищей — афганскими орденами Красного Знамени.
А теперь о фигурантах этой истории с противоположной стороны. Журналистов CNN Элиота Смоллетта и Майкла Гольдберга, которые должны были запечатлеть на телекамеру кровавые злодеяния
