место. Лучше не бывает!..'
Второй пикет-пост ГАИ открылся в мгновение.
— Смотри… — закричал чуть не в ухо Бакланов.
Их ждали.
Обе полосы были перекрыты транспортом.
Переведенный на ручное управление светофор показывал красный. На середину разделительной полосы — там была пешеходная дорожка — медленно заползал огромный КамАЗ. — «Ежа» бы сюда! — крикнул Бакланов.
Но Игумнов знал, что заградительной лентой — «ежом», который мгновенно прокалывает покрышки, сотрудники ГАИ никогда не пользуются.
'Боимся! Подложишь не под ту машину, вылетишь из ГАИ да еще всю жизнь будешь ущерб возмещать… Это вон в ФРГ… — Игумнов сам видел на выставке — полиция выстреливает из бампера заградительную ленту метров на сто пятьдесят вперед. Под колеса нарушителя…'
— Смотри! — снова заорал Бакланов.
Справа и слева, по обе стороны шоссе, виднелись автобусные остановки, пустые в предутренние эти часы. К остановкам вели отвороты — «усы» — с тем чтобы автобус заезжал и выезжал, не создавая угрозу движущемуся транспорту.
— Все к черту!
Водитель такси пересек шоссе и вскочил в «ус» для встречного автобуса. Свободный конец «уса» выходил на шоссе далеко позади преграды из остановленного транспорта.
— Внимание, преследую… — голос Бакланова из усилителя разносился на километры. — Пропустите…
Они повторили маневр — выскочили из «уса», оставив позади сооруженную постом-пикетом баррикаду.
— Через три километра Перловка! — крикнул Бакланов.
Справа был Бабушкинский район, кладбище. Слева Мытищи.
Прилегающее к Перловке село Тайнинское. Игумнов знал эти места. В середине дороги началось металлическое заграждение между полосами. Полутораметровая ограда, установленная из-за машин, разворачивавшихся на этих местах, чтобы заезжать в Перловку на почтовый комбинат…
Игумнов почувствовал, что они настигают. Включил сирену. Громко — 60 ватт! — завыло над кладбищем.
— Хорошо стреляешь? — Он не рискнул бы стрелять сам. Кроме того, ни на секунду нельзя было оставить руль.
— Всяко бывало.
— Тогда не надо!
Расстояние медленно сокращалось. Счет шел на сантиметры. Игумнов дожимал.
— Подравниваюсь! — Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть, что там, в машине. Бакланов загремел в микрофон:
— Приказываю остановиться справа…
Огни вращающегося синего маяка над машиной расцветили асфальт. Такси не снизило скорости.
— Приказываю остановиться…
Игумнов начал обгон, стараясь держаться не больше чем на полкорпуса. Это ему удалось — он с ходу бросил машину вправо к такси. Ни один водитель, когда его пытаются ударить слева, не может не уклониться.
— Теперь еще раз!..
Игумнов толкал их на обочину.
Не следовало только поддаваться опрометчивому желанию выйти вперед и подставить под удар задник. Опытный водитель мог тут же обойти и справа и слева. Снова вырваться вперед.
— Женщина там есть? — крикнул Игумнов.
— Не вижу!
Он снова вытянул полкорпуса и снова бросил машину вправо. Таксисту представлялись две возможности — уходить вправо или ударить патрульную машину.
'Бей или ныряй вправо!' Ударь он Игумнова сбоку — и им хана!
Они снова вильнули вправо. Игумнов загонял его на обочину к откосу. Откос там был небольшой — Игумнов знал это — два метра, не больше. И тут неожиданно таксисту удалось увеличить скорость! Он выскочил…
— Дьявольщина!
Прошли Ярославское шоссе.
Впереди показался мост через железную дорогу. Сбоку был уже высокий откос — не меньше метров пятнадцати.
— Не свернул на Ярославское… — крикнул Бакланов. — Хочет в город уйти!
Опять начинались огни.
— Гольяновская развязка… 103-й километр!
'Снова страшное место… — подумал Игумнов. — Если что-то с ней произойдет — то только здесь. Лосиный остров. Лесной массив. Заповедник! Можно выкинуть из машины, никто не увидит!'
Издалека увидел:
— …Горьковское шоссе перекрыто полностью! Им не пройти!
Таксист тоже это понял, повернул вправо. В город.
Игумнов снова догнал его, обошел по неширокому 'усу'.
'Здесь можно и задник ему подставить под удар — обойти он все равно не сможет — узко!'
Дело шло к развязке.
Игумнов перегородил дорогу. Обе машины медленно двигались вперед-назад поперек шоссе. От ближайшего поста уже подбегали гаишники Куйбышевского ГАИ.
Игумнов увидел — тот, что бежал впереди, был с автоматом. Второй гаишник обегал такси сзади.
'Всё!'
Он ошибся.
Таксист газанул — выскочил на тротуар, на высокий бордюрный камень. В другой обстановке ему, наверное, бы в жизни не повторить этот маневр! Но он был уже наверху. Развернулся на сухом асфальте вокруг мачты светильника.
Игумнов знал этот трюк:
'Сбрасываешь газ, руль резко-резко подаешь влево и сразу газу. Но только на сухом асфальте. И главное — чтоб не коснуться диском асфальта. Тогда конец!..'
Развернувшись, таксист бросил машину назад, на проезжую часть. Дал газ.
Игумнов видел, как отпрыгнул гаишник, стоявший позади, но его задело — он упал головой об асфальт. Таксист двинул на стоявшего впереди с автоматом…
Странный треск вплелся в какофонию звуков.
— Та-та-та… — Это был автомат.
Первая очередь прошила мотор, вторая пришлась по боковой дверце…
— Осторожно! — заорал Игумнов. — Там женщина…
Один из преступников лежал между сиденьями, у Надиных ног. Второй, за рулем, с бородкой- клинышком, с близко посаженными на узком лице глазами, замер. Подбежавший с другой стороны Бакланов рванул его из кабины, вгорячах врезал с обеих рук по лицу.
— Сволочи, убийцы!
— Жива? — крикнул Игумнов в глубь машины.
— Что со мной станет!
Такая знакомая хрипотца. И одна-единственная слеза, которую она постоянно, всю жизнь, смаргивает.
— Пойдем.
Сиденье было залито кровью. К счастью, не Нади. Одежда на ней была цела, хотя тоже в крови.
