Да, конечно, она убедит их. И ее успех навсегда изменит их жизнь.
Значит, можно позволить этому мужчине… находиться с ней рядом.
То есть ухаживать за ней.
Вероятно, это будет не слишком сложно.
«Да-да, устоять против него — не так уж сложно», — говорила себе Люсинда, водя бархатистым цветком по губам.
Герцог смотрел на нее вопросительно. А она, взглянув на небо, отыскала Орион, Стрельца… и поздравила себя — какая же она сообразительная!
Да, конечно, близость лорда Клермона волновала ее так, как не волновало присутствие других мужчин, однако…
Люсинда вздохнула с облегчением, решив, что герцог не обладает над ней властью, когда находится на расстоянии вытянутой руки. И, следовательно, именно на таком расстоянии он и должен находиться все время, пока будет ухаживать за ней. Разумеется, если она примет его предложение. А сейчас ей требовалось время, чтобы хорошенько все обдумать, прежде чем соглашаться.
— Я приму ваше предложение, после того как посоветуюсь кое с кем, — ответила Люсинда, решительно махнув цветком, как бы подчеркивая свои слова.
Герцог взял ее за руку, в которой она держала цветок.
— Да, конечно. Только знайте: я — человек нетерпеливый.
— Терпение — это одна из главных добродетелей, ваша светлость, — заметила Люсинда, высвобождая свою руку. — И хорошо бы вам проявить его, если хотите продвинуться в этом… этом…
Герцог взглянул на нее с веселой улыбкой.
— В ухаживании, леди Люсинда? Вы ведь это хотели сказать?
Она молча кивнула. И тут же, вскинув подбородок, зашагала к дому.
«Господи, помоги!» — мысленно воскликнула она, входя в бальный зал.
Глава 4
Легкий ветерок шевелил темно-красные шелковые занавеси, закрывающие приоткрытое окно в спальне Люсинды. Ее лондонский дом на Гросвенор-сквер был элегантен и прекрасно обставлен, и она всегда чувствовала себя в нем очень уютно.
Но только не сегодня ночью.
Даже свежий воздух не помогал — ей по-прежнему было ужасно жарко.
Люсинда сняла бриллиантовые серьги, браслет и длинные бальные перчатки и теперь ожидала, конца Мэри расстегнет застежку ее сверкающего ожерелья.
Служанка управилась с застежкой, а затем быстро и ловко расстегнула бледно-розовое платье, и оно с шорохом упало на пол.
Чуть позже Люсинда была уже свободна от нижнего белья и одета в свою любимую ночную рубашку из бледно-голубого шелка, украшенную кружевами такого же цвета, Мэри проворно извлекла шпильки из прически своей хозяйки и покинула спальню.
Люсинда же, встряхнув волосами, взяла щетку и провела ею по длинным прядям. Обычно эти ритмичные движения успокаивали ее, но сегодня вечером ничто ее не успокаивало. Она быстро заплела свои пышные волосы в толстую косу и принялась расхаживать по комнате.
Хождение тоже не успокаивало.
Ей все еще было очень жарко.
Она свернулась клубком на постели, упираясь подбородком в колени.
От мыслей о предложении герцога — и о самом герцоге, что очень расстраивало ее, — она вся пылала. Одно его прикосновение вызвало больший хаос в ее упорядоченной жизни, чем настойчивые ухаживания всех пылких женихов от Лондона до Шотландии.
«А ведь он едва прикоснулся ко мне! Что же я наделала?!».
Она живо вспомнила прикосновение его теплой руки к ее талии и задумалась: а не было ли ее решение держать его на расстоянии вытянутой руки всего лишь пустой бравадой?
— Ну, моя милая, какие новости в свете?
Люсинда вздрогнула, услышав голос своей тетки.
Обернувшись, воскликнула:
— Тетя Бесси, ты напугала меня до смерти!
Направляясь к племяннице, Элизабет Брэдшоу, маркиза Моубрей, не спеша шагала босиком по толстому персидскому ковру, бежевому с красным. В правой руке она осторожно несла блюдо из веджвудского фарфора, доверху наполненное миндальным печеньем. На ней был пеньюар из темно- розового шелка, облегающего ее изящную фигуру. В свои пятьдесят с лишним Бесси больше всего гордилась именно этим — прекрасной фигурой, которая вызывала благоговейный трепет у мужской части светского общества с того самого дня, как ей исполнилось шестнадцать.
— Хмм… Думаю, на твои слабые нервы подействовало не столько мое появление, сколько то, что у тебя сейчас на уме, — заметила Бесси со свойственной ей проницательностью. Она поставила блюдо на столик у постели и села на стоящий рядом пуфик.
Стараясь не встречаться взглядом с тетушкой, Люсинда сосредоточенно обвела пальцем красный цветочный узор, вышитый у нее на покрывале.
— Тетя, что навело тебя на такие мысли?
Дверь ее спальни внезапно с шумом распахнулась.
— Еще слово без нас — и мы никогда в жизни больше не обмолвимся ни словом ни с одной из вас!
Люсинда улыбнулась своим тетушкам: Виктория и Шарлотта, сестры Бесси, спешили к ее постели.
Обе они были в ночных рубашках, на которые ушло немало метров белого муслина, и обе закутались в прекрасные кашмирские шали. При этом средняя и младшая сестры Грей выглядели настолько чопорно, что Бесси закатила глаза, как бы выражая свое неодобрение.
— Ох, девочки… — Бесси сокрушенно покачала головой. — Вы что, уже такие старые, что вам нужно закутываться с головы до ног? — С этими словами она выпрямилась, так что даже Шарлотта, у которой было отнюдь не самое лучшее зрение, не смогла не заметить впечатляющую грудь своей сестры.
Люсинде же стало смешно, но она постаралась скрыть улыбку.
— Леди всегда остается леди, моя дорогая Бесси, — с легкой иронией ответила Виктория Сент- Эйнсбери, герцогиня Хайбери. Отодвинув свою старшую сестру, она уселась рядом с племянницей.
Леди Шарлотта Грей похлопала Люсинду по плечу и уселась у нее в ногах. Откашлявшись, заявила:
— Рассказывай, дорогая, мы слушаем.
Люсинда оглядела своих тетушек-фурий, как их прозвали в свете. Будучи внешне совершенно не похожи, сестры имели одну общую черту характера — непреодолимое упрямство. Все их различия отходили на задний план, стоило им прийти к единому мнению, и тогда уж ничто не могло помешать им получить желаемое.
— Это касается… Царя Соломона, — начала Люсинда. И сразу заметила бурную реакцию тетушек при одном упоминании знаменитого жеребца. — Мне представился шанс выиграть его.
— Как славно! — взвизгнула Бесси. — Руфус позеленеет от зависти! Ведь потомство от Царя Соломона практически гарантирует успех. Во всей Британии не будет лучшей племенной породы.
Виктория прервала восторженные возгласы сестры, осторожно прикрыв ей рот ладонью.
— Да, Бесси, мы все знаем, что может нам дать этот жеребец, — проговорила Виктория, — но ты не торопись сообщать новость своему сыну. Люсинда, но как же ты сможешь выиграть его?
— Ну… довольно просто. — Люсинда подергала свою толстую косу. — Мне только нужно позволить кое-кому поухаживать за мной определенное время. Если к концу этого срока он не завоюет мое сердце,
