* * *
Сегодня помыслы и чувства мои болезненно глухи. Но «жертвы требует искусство», и должен я писать стихи. Пусть не по-пушкински высоки, но все же с отблеском зари из-под пера возникнут строки, а это, что ни говори, уже поэзии начало. С бумаги позовут слова: прислушайся, как зазвучала вокруг весенняя листва. Зима не миновала казни, вернее, изгнана она. Какой справляет светлый праздник чуть запоздалая весна! Она приносит людям радость, ее творения просты, она от впадин к солнцу, разом наводит майские мосты... Очаровательна, чиста, ясна неугасимым светом, струится всюду красота, как сказку, предвещая лето. 5 мая 1986
* * *
Мне стало тяжко жить на свете... Длинней мне кажется верста... Никак не в силах одолеть я пространство чистого листа. Не замечаю даже зори и раньше восхищавших лиц. Как змеи жалят, жалят хвори. Порою за ночь не сомкну ресниц. За что, за что мне это, Боже?! Я не пойму, не уясню никак. Ведь по такому бездорожью сломаться может даже танк. Июль, 1986
* * *
От родимого порога, круто к небу от земли, прямо на свиданье с Богом меня нынче повезли. 24 июля 1986 По дороге в больницу.
Последнее стихотворение
САТИРИЧЕСКИЕ СТИХИ
ЕГО ЧАС
Стоит в магазине у входа швейцар. Устал он к двенадцати: все-таки стар. Плывет и плывет человечий поток... Незряче глядит на толпу старичок. Часы пробивают и шесть, и семь... Швейцар задремал, не замечен никем. Но вот и — восемь! Звонок — один... Поднялся швейцар, в ореоле седин. Второй. Продолжительный третий звонок! Старик рассекает дверью поток:
