Ничего, что во поле широком дерево стояло одиноко: по весне среди ветвей зеленых раздавались трели птиц влюбленных, поздним летом улетали птицы, но звенела спелая пшеница. Было в одиночестве не худо. Не березка выросла, а чудо. Жил во городе Петров Геннадий, гладенький и спереди и сзади, не шофер, не пекарь и не плотник, по профессии — ответработник. Как да что — я не скажу ни слова, но... остался не у дел он снова. В «кадрах» встретили Петрова хмуро: все же как-никак номенклатура! Стали работенку подбирати — только подходящей нету кстати. И номенклатура загрустила. К счастью, зава что-то осенило: —    Вспомнил, надлежащее есть место: во поле березка, как невеста, скучно ей одной там и печальненько. Будете, Петров, при ней начальником. Вот стоит Петров пред подчиненной, пред березонькой кудрявой и зеленой, —    Кто вы, — говорит она, — что надо? Жарко, видно, ищете прохладу? —    Нет, — ответил, — я не посетитель, я отныне твой руководитель, я — Петров, мне не нужна прохлада, я пришел, чтоб навести порядок. И увидел: на березе птицы. «Этак, — он подумал, — не годится, песнями невесту раздражают. И о чем щебечут? Шут их знает! Мало ли чего болтают сдуру?.. Надо бы приставить к ним цензуру! Ну а посему мое решенье — гнать отсюда всех певцов в три шеи!» —    Бей их, — приказал Петров завхозу, — чтобы не садились на березу! —    Так-с, — сказал Петров, — кору не трону, для начала обкорнаю крону. А еще я не согласен в корне с тем, что разрослися слишком корни. —    Подрубить, — он приказал, — отростки! Покатились слезки у березки... И листва до срока облетела. К августу невеста почернела. Во поле березонька стояла, во поле березоньки не стало... Повесть начинается сначала. В «кадрах» встретили Петрова хмуро: все же как-никак номенклатура. Начал зав уже немного злиться. Но... (Тут мне придется с ритма сбиться.) В лесу родилась елочка как будто напоказ. И зав решил, что к елочке приставить надо «глаз». Достал он папку с полочки, и в ней он записал, что он Петрова к елочке начальником послал...

1966

ЖИВ, КУРИЛКА!

Годами на ответственных дверях табличка красовалась, как надгробие. Читали с замиранием в сердцах, молились: там сидел — «их преподобие»... Вдруг налетел могучий ураган! Сорвал с дверей зеркальное «надгробие». Но... за дверьми, блюдя свой важный сан, по-прежнему сидит — «их преподобие»...
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату