своем распоряжении четыре машины, оборудованные специальной техникой. Всего в списке насчитывалось более сотни пунктов, но часть из них можно было вычеркнуть сразу: это были объекты оборонных министерств и закрытые правительственные учреждения, например, спецузлы правительственной связи и два информационных центра – Министерства обороны и Министерства иностранных дел. Все это было известно Кобозеву и его подчиненным еще до начала предпринятой ими акции. Смысл ее заключался в следующем. Кандауров и Кобозев пришли к выводу, что Ермакова, а возможно, и двух других пропавших офицеров, держат на одном из секретных объектов госбезопасности. Таковых в Москве было немало, но аналитики ГРУ высказали мнение, что в силу некоторых обстоятельств, например, сверхсекретности проводимой КГБ операции, большинство подобных объектов для такой цели не годятся. Из списка были выделены восемнадцать пунктов, двенадцать из них удалось проверить людям Вельяминова и Савельева.
– Итого шесть объектов, – подвел итог Кобозев, рассматривая карту Москвы и ближайших пригородов. – А если учесть, что и в области таковых наберется с полтора десятка…
– Их еще предстоит обнаружить, – вмешался Вельяминов. – Иван Никифорович, у нас людей не хватает. Подбросьте еще человек двадцать, а лучше тридцать. Только не этих желторотых стажеров, которых подсунули в прошлый раз.
– Где я вам их возьму, – насупился Кобозев. – Рожу? Сегодня Кандаурова в Генштаб вызывали. Догадываетесь, зачем?
– На ковер? – спросил Савельев.
– А куда же еще? Зачем, говорят, резидентуры оголяете? Совсем, мол, охренели, без разведданных хотите нас оставить?
– А что хозяин? – продолжил расспросы Савельев. – Выкрутился?
– Сказал, что мы находимся в процессе реорганизации. Кадры меняем, просто так совпало, что приходится отзывать людей сразу из нескольких стран. Обещал, что через неделю-две выправит положение. В итоге получил выговор от начальника Генштаба.
– Пашешь тут как проклятый, и никакой тебе благодарности!
Савельев едва не сплюнул от возмущения. Он потрогал рукой небритый подбородок и с укоризной сказал Кобозеву:
– Люди Чернова могут нас голыми руками взять. Дайте нам хоть из контрразведки кого-нибудь. А то ездим по городу, как на параде.
– Я уже говорил об этом Кандаурову. Он ходил к маршалу…
– Ну и?.. – с надеждой посмотрел на него Савельев.
– Отказ. Велено обходиться своими силами.
Савельев выдавил из себя мрачный смешок и потянулся к чашке кофе, дымившейся на краю стола.
– Иван Никифорович, отпустил бы ты меня обратно в Брюссель?
– Вот закончите с этим делом, выпишу вам командировку на Багамы, эдак недели на две. А теперь, друзья мои, вернемся к нашим баранам…
– Как бы нам самим не оказаться в роли жертвенного агнца, – заметил Савельев.
– Итак, что мы имеем, – продолжил Кобозев, не обращая внимания на ворчание Савельева. – Шесть неустановленных объектов, все оборудованы по высшему классу контрпротиводействия.
Он сделал отметку в блокноте и посмотрел на подчиненных.
– Мы с Кандауровым постараемся выяснить, что это за спецобъекты. Пока ограничьтесь наблюдением. И не вздумайте туда сунуться без моего приказа.
– Что нам, больше делать нечего? – буркнул Савельев, но его перебил коллега.
– Иван Никифорович, как обстоят дела с выяснением личности Фомина?
– Пришлось пока притормозить, – сказал Кобозев, но его многозначительный взгляд свидетельствовал об обратном. – Сверху давят со страшной силой. Маршал дергает нас каждые полчаса, то приказывает свернуть расследование, то, наоборот, требует, чтобы ему принесли голову Фомина. Поэтому мы работаем не так быстро, как хотелось бы. К настоящему времени удалось выяснить следующее. Фомин, он же Константин Заровский, числился в личной охране начальника Второго главка генерала Семенова, который два года назад скончался от сердечного приступа.
– Так он же в ПГУ работал? – озадаченно спросил Савельев.
– Эти сведения устарели, – хмыкнул Кобозев. – У этого сукина сына темная и крайне путаная биография. Нам удалось выяснить, что в восемьдесят втором он уже состоял в штате Второго главка. Надо сказать, что Семенов умер при весьма странных обстоятельствах. Не мне вам объяснять, что такое смерть от сердечного приступа.
Он многозначительно посмотрел на подчиненных.
– Подозрение пало на охрану, но телохранителей у Семенова было четверо. Как обычно, наши коллеги не стали заниматься длительными расследованиями, а решили проблему обнаружения виновного наиболее простым и эффективным способом.
– Замочили всех четверых? – догадался Савельев.
– С вами неинтересно, друзья, – улыбнулся Кобозев. – Четыре несчастных случая, вот как это было. Мы с Кандауровым несколько часов назад посетили могилу Заровского. Смотритель сообщил нам, что к могиле несколько раз приходил человек, внешне напоминающий майора Фомина.
– Но внешность-то у них разная, – с сомнением заметил Вельяминов.
– Он мог сделать себе пластическую операцию, – буркнул Савельев.
– И я такого же мнения, – кивнул Кобозев. – И вот еще что интересно. Этот Заровский был классным специалистом по «мокрухе». Мы пришли к выводу, что он участвовал в трех закордонных акциях, две провел во Франции и одну в Западной Германии.
Савельев удивленно присвистнул, а Вельяминов вполголоса выругался.
– Впечатляет? – скупо улыбнулся Кобозев. – А теперь давайте пораскинем мозгами и ответим на такой вопрос: как могло случиться, что ликвидатор Заровский попал в личную охрану Семенова?
Вельяминов пощелкал пальцами и возбужденно произнес:
– Постойте, постойте… Место Семенова занял Ремезов, так? А кто такой Ремезов, нам хорошо известно. Редкостный негодяй, еще похлестче самого Чернова будет. Не он ли использовал Заровского?
– Правильно мыслите, – одобрил Кобозев. – А теперь ответьте, кто на нас сейчас больше других наезжает?
– Второй главк, – мрачно заметил Савельев. – Обложили красными флажками со всех сторон, сволочи!
– Теперь давайте прикинем, – продолжил Кобозев. – Главную скрипку в оркестре играет Второй главк, это ясно. В итоге вырисовывается следующая цепочка: Чернов, Ремезов и Фомин…
– Не забудьте Лычева причислить, – перебил его Савельев. – А заодно и всю его компанию.
Кобозев неодобрительно посмотрел на него и покачал головой.
– Парни, я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Так что держите язык за зубами, контролируйте каждое слово, каждый поступок. В этом деле существует определенная черта, за которую мы не имеем права переходить.
Он показал ладонью на столе.
– От сих и до сих. Верхняя планка – Чернов. Вы поняли меня?
– Ладно, шеф, не нужно нас держать за дошкольников, – ровным голосом сказал Вельяминов. – Мы все понимаем. Какие будут дальнейшие распоряжения?
– Займитесь связями Ремезова. Может, через него удастся выйти на Ермакова или Фомина.
– Для наружного наблюдения нужны люди, – хмыкнул Вельяминов. – Где нам их взять? Наши все при деле.
– Людей получите. Придется распечатать неприкосновенный запас.
Кобозев хитро улыбнулся.
– Дам двенадцать человек, на шести машинах. Лучшие спецы по наружке, берег их на самый крайний случай. Вам остается лишь проинструктировать их должным образом.
