переходивших в контратаки. Во время одной из них 111–й мотокавалерийский полк отошел, оставив противнику своих раненых на поле боя. Положение исправил 138–й полк, который стремительным ударом ворвался на позицию и спас раненых.
Две другие'дивизии 8–го стрелкового корпуса, 11–я и 72–я, также атаковали противника. Финны, отдав полтора километра болот и лесов, прочно укрепились на высотах у поселка Ниемеля. Все попытки выбить их оттуда не имели успеха. Единственное, что удалось сделать, — это вывести из окружения группу Н. Ф. Иевлева, которая ранее шла на помощь окруженным, но сама оказалась в неприятельском кольце. 20–й стрелковый полк 37–й дивизии, переданный в подчинение командира 72–й стрелковой дивизии, 15 февраля нанес удар в направлении высоты 95,4, куда и вышли на следующий день окруженцы. В день Красной Армии 8–й стрелковый корпус вновь перешел в наступление, но за три дня боев дивизии продвинулись менее чем на километр. Цена за этот километр была очень велика: 25–я мотокавалерийская дивизия за период с 4 по 25 февраля потеряла 712 человек убитыми, 1910 ранеными, 236 пропавшими без вести и 353 обмороженными. 72–я стрелковая дивизия недосчиталась 613 убитых, 2465 раненых, 3 пропавших без вести и 79 обмороженных. 11–я стрелковая дивизия с 10 по 27 февраля потеряла 352 бойца и командира убитыми, 1482 ранеными, 286 пропавшими без вести и 83 обмороженными. Наконец, штаб 37–й мотострелковой дивизии, принимавшей участие в боях 23–25 февраля, исчислял потери в своих частях в 373 убитых и 908 раненых.
Не помог окруженным и посланный им на помощь 6–й отдельный лыжный батальон. Наткнувшись на финские засады и потеряв ориентировку, он вынужден был возвратиться к главным силам армии, потеряв за неделю боев 143 убитыми, 142 ранеными, 430 пропавшими без вести и 239 обмороженными. В строю осталось не более полусотни бойцов.
15–я армия, предназначенная для деблокирования 18–й и 168–й дивизий, насчитывала около 100 тысяч человек, примерно 1300 орудий и минометов и до 200 танков. Ей противостояли финские войска численностью 65–70 тысяч человек. В конце февраля почти половина из них была переброшена на Карельский перешеек. Следует также учесть, что 15–я армия имела многократное превосходство над противником в артиллерии и абсолютное — в танках.
15 февраля финны усилили натиск на гарнизон Митро — полустанок Рускасет, или, как его еще называли, «КП четырех полков» в документах 4–го армейского корпуса финнов он значится как «окруженные полки», где находились батальоны 208–го и 316–го стрелковых и батареи 3–го артиллерийского и 12–го гаубичного артиллерийского полков 18–й дивизии.
В ночь на 18 февраля остатки гарнизона общей численностью около 1700 человек начали прорыв из окружения. Колонна, половину личного состава которой составляли раненые и обмороженные, пыталась пробиться в район обороны 168–й дивизии. Отход прикрывали бойцы и командиры 83–го танкового и 224–го разведывательного батальонов 34–й бригады. Они сражались до последнего, чтобы их товарищи прорвались к своим. Из этого боя не вернулся ни один танкист и разведчик. Однако и стрелкам и артиллеристам также не удалось уйти из окружения: днем 18 февраля группа была уничтожена около высоты 79,0. В район обороны 168–й стрелковой дивизии прорвались лишь 30 человек. По финским данным, трофеи составили 20 танков, 32 полевые и 2 противотанковые пушки, 6 четырехствольных зенитных установок, 63 станковых и ручных пулемета, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок. В финском плену оказалось более 250 человек.
В журнале боевых действий 34–й бригады в связи с гибелью гарнизона Рускасет появилась такая запись: «Из окружения никто из людей 83–го танкового и 224–го разведывательного батальона не прибыл. Погибли все. Танки подбиты или взорваны».
Счастливее была судьба гарнизона Ловаярви. 14 февраля его ударная группа отбросила блокировавшие его финские подразделения, и 16–го окруженные соеди — нились со своими. Спаслось 810 человек с 34 пулеметами, 290 человек погибло. Все тяжелое вооружение и технику пришлось уничтожить.
Но финнам эти победы давались тоже не бескровно. На 26 декабря финские подразделения имели следующую численность: 1–й батальон 36–го пехотного полка — 704 человека, 2–й — 759, 3–й — 895; 1–й батальон 37–го полка — 730, 1–й батальон 38–го полка — 660, численность трех батальонов 39–го полка составляла 718, 710 и 731 человек соответственно. К 1 февраля все они значительно поредели. 2–й батальон 36–го полка теперь насчитывал лишь 459 человек, батальоны 37–го полка — 567, 578 и 381, а 38– го — 502, 489 и 813, в 39–м — 526, 476 и 426. Большие потери понесли также два батальона 64–го полка и три отдельных егерских, прибывшие на фронт в начале января. 1 февраля пехотные батальоны насчитывали 418 и 403 человека, егерские — 717, 472 и 511 человек. И это при том, что штатная численность финского пехотного батальона составляла около 800 человек, а егерского — примерно 850.
Из другого гарнизона, Уома, возглавлявшегося командиром отдельного батальона связи капитаном К. Ф. Касаткиным, поступали не менее трагические радиограммы. 2 февраля он сообщал Штерну: «Окружены 16 суток. Раненых 500 человек, боеприпасов и продовольствия нет. Раненые умирают. Доедаем последнюю лошадь. Сможем продержаться до 24.00». 14 февраля Касаткин и его заместитель комиссар 620–го стрелкового полка 60–й стрелковой дивизии политрук И. М. Лисунков (десятью днями позже он погиб в бою) обращались к начальнику штаба 56–го корпуса полковнику И. А. Иконникову: «Умираем с голода. Усильте сброс продовольствия. Выручайте, не дайте умереть позорной смертью». И о том же — в, увы, далеко не праздничный для окруженных день 23 февраля: «Положение тяжелое. Несем потери, ослабли окончательно. Срочно помогите, держаться нет сил. 40 дней окружены, не верится, что противник си — лен. Освободите от напрасной гибели. Люди, материальная часть, фактический лагерь больных, здоровые истощены». В конце февраля остатки гарнизона Уома все же смогли прорваться на соединение с частями 15–й армии.
В ночь на 19 февраля финны, воспользовавшись плохой организацией обороны в Леметти, овладели несколькими высотами, что позволило им полностью взять под контроль все перемещения окруженных. Площадь обороны гарнизона сократилась до одного километра в длину и примерно 400 метров в ширину.
21 февраля комбриг С. И. Кондратьев радировал: «Помогите, умираем голодной смертью». На следующий день не менее трагически: «Авиация по ошибке бомбила нас. Помогите, выручайте, иначе погибнем все».
23 февраля прекратил свое существование гарнизон у озера Сари — ярви. Из его состава не спасся никто. Уже после войны на месте расположения 3–го батальона 97–го стрелкового полка были обнаружены 131 труп и еще две братские могилы, сооруженные финнами. По данным финских источников, трофеями 4– го армейского корпуса финнов стали 6 полковых и 6 противотанковых пушек, 4 миномета, 4 танка и 60 пулеметов. Для финнов, испытывавших острую нужду в вооружении, захват каждого орудия, пулемета или винтовки был очень важен. В феврале 1940 года штаб этого корпуса отдал приказ, в котором указывалось на необходимость бережного отношения к оружию и тщательного сбора трофейного стрелкового и артиллерийского вооружения. Более того, войскам предписывалось изготавливать оружие в мастерских.
Во время войны Финляндия получила из?за границы 77 300 винтовок, 5800 ручных и 100 станковых пулеметов, 395 полевых и 18 противотанковых орудий и 216 минометов. Внутри страны было произведено 52 570 винтовок, 1265 пистолетов — пулеметов, 960 ручных и 605 станковых пулеметов, 105 противотанковых
орудий и 272 пулемета. С советскими эти ресурсы вооружения конечно же были несопоставимы. Но Красная Армия щедро «поделилась» с финнами огневыми средствами борьбы. Трофеи дали финнам около 15 % всех их винтовок, 4 % пистолетов — пулеметов, 17 % ручных и две трети станковых пулеметов, треть противотанковых пушек, больше половины полевых орудий и 6 % всех минометов, поступивших в армию в период войны. В связи с этим командующий Лапландской группой генерал К. Валениус в интервью французской газете «Эксельсиор» на вопрос о том, кто активнее других поставляет боевую технику Финляндии, остроумно ответил: «Русские, конечно!»
За неудачные операции по деблокированию окруженных командарм 2–го ранга М. П. Ковалев был 25 февраля освобожден от занимаемой должности и заменен комкором В. Н. Курдюмовым. Владимир Николаевич Курдюмов в течение предыдущих полутора лет был начальником Управления боевой
